матерью, — она говорила робко, словно просила разрешения у Таро, который взирал на нее круглыми по-детски добрыми глазами, — что даже не спросишь ничего?
— Твой дом там? — кивнув в сторону тумана тихо спросил Таро.
— Да, — довольно улыбнулась Анку.
— Значит ты яспия?
— Да, вернее была ей, пока не встретила твоего отца, — голос старушки заметно дрогнул и Таро тяжело глотнул.
Яспии духи, живущие в тумане и сопровождающие людей с огненными душами, удивительно, но несмотря на жар вокруг себя характером они в основном были ласковыми и игривыми. От людей их отличала разве что кожа, покрытая драконьей чешуей, наличие жгучих красных, а иногда черных как сама бездна волос и острые клыки, выпирающие из-под губ.
— Я была молодым духом и провела на этой земле не более 600 лет, за это время я повидала многих заклинателей и почти всегда их внутренний мир представлял собой огненные реки и пепелища, разрывающиеся вулканы и потоки лавы, бурлящие с вершин. Но однажды пришел молодой заклинатель, в сознании которого я увидела лишь маленький полуразрушенный дом и едва видимое пламя в печи, которое вот-вот угаснет.
— Отец? — удивленно спросил Таро.
— Да, мне стало безумно любопытно, что это и я стала разглядывать детали дома, где на полках лежали книжки и повсюду были разбросаны вещи, само его сознание было каким-то захламленным домишкой, а самого человека я нашла едва живым. Он не умирал как остальные от обжигающего его пламени снаружи, не было криков и стонов о помощи, он лежал рядом с этим домом и жалобно хватался за собственное сердце, а увидев меня испугано попятился назад, когда я коснулась его груди я ощутила жар в десятки раз сильнее всех вулканов, что мне удавалось встречать.
Таро лишь задумчиво смотрел на женщину перед собой, внимательно слушая ее рассказ старался уловить каждое слово и боялся, что все вот-вот прервется.
— До этого я думала, что у нас яспий нет сердца и мы только внешне похожи на вас, но увидев его мое предательски сжалось и я нарушила главное правило тумана…я спасла его.
— Спасла отца?
— Да, он отблагодарил меня и ушел, а я хоть и понесла суровое наказание все же продолжала его ждать, надеясь увидеть снова, — Анку закашлялась и болезненно сжала глаза, от чего Таро дернулся к ней, но она остановила, — и он пришел, пришел с целой группой молодых заклинателей, но сам остался снаружи, и я лишь любопытно рассматривала его свозь дымку, он приходил почти каждые 10 дней, и я каждый раз смотрела на него с замирающим сердцем, пока он вальяжно курил у дерева и даже не догадывался обо мне. Так длилось несколько лет, пока, однажды приведя молодых людей он не остановился у тумана и не обратил в мою сторону свои изумрудные глаза, я знала, что он не может видеть меня или чувствовать, но в тот момент мне хотелось думать, что он смотрит именно на меня. Как вдруг он сделал шаг в сторону тумана и тогда я нарушила второе правило, покинув туманную пелену я оттолкнула человека, решившего свести счеты с жизнью и едва хватая непривычно холодный воздух, хотела скрыться, но он схватил меня за руку и долго смотрел в мои глаза.
— Многие заклинатели приходит в город ласточек вновь и вновь, почему ты не позволила ему зайти?
— Дело было во взгляде, он не шел туда бороться, он целенаправленно шел умереть, и я это видела в пустоте, отражающейся сквозь изумруд.
— Отец? И желал умереть… — слова Анку никак не вязались с привычным для него образом, который восхваляет жажду жизни как главную ценность для заклинателя.
— Тогда я поняла, что полюбила человека, а он как оказалось с радостью принимал мою любовь. Я думала, что моя шалость осталась незамеченной и я вновь и вновь покидала дымку тумана, чтобы увидеться с ним, я была счастлива слушать его рассказы про мир людей и какую-то военную чушь, лишь бы он говорил со мной. Так длилось достаточно долго, мы становились близки и….
В грудной клетке Таро все сжалось, и он неотрывно смотрел на Анку.
— Тогда я узнала, что стану матерью, — на ее глазах заметно выступили слезы и голос стал чуть больше дрожать, — я так часто покидала туман, что все больше напитывалась человеческой энергией и то, что казалось невозможным произошло. Я была безумно рада узнать об этом, но другие духи отвернулись от меня и в наказание должны были убить моего ребенка и изгнать меня навсегда заключив в человеческом теле обреченном на страдание. Тогда я согласилась лишь на второе, а взамен первого отдала свои глаза.
Мышцы на лице Таро слегка дернулись, он всю жизнь был уверен, что его родная мать прислужница публичного дома с радостью распрощавшаяся с сыном, а сейчас перед ним была она всегда искренне ласковая и заботливая, отдавшая зрение, которым мечтала осмотреть человеческий мир — ради него.
— На мгновенье, когда меня изгнали я была счастлива, я не видела мир, но отчетливо слышала тебя у своего сердца и ждала твоего отца, — Анку дрожащей рукой вытерла побежавшую слезу, — он пришел и не сказал мне ни слова лишь долго смотрел на меня и от чего-то в этом взгляде я чувствовала презрение. Тогда он лишь молча дождался выживших заклинателей и ушел с ними, оставив меня одну у густого тумана куда я больше так и не смогла попасть.
— Отец… — болезненно выдохнул Таро ни капли не удившийся от поступка мужчины.
— Я тогда впервые поняла, что значит голод…и душевная боль, но мне некогда было страдать, мое сердце было переполнено любовью к жизни во мне и я отправилась искать хоть какую-то помощь и чудо! Наткнулась на молодого человека, от него безумно веяло каким-то теплом и светом, а в душе сидел демон…Как оказалось людям не стоит говорить о подобных вещах в лицо при первой встрече, но он лишь сделал мне замечание и звонко засмеялся.
— Император Адъян?
— Позже я узнала, что да. Я по наивности рассказала ему всю историю, а он помог мне, приказав построить для меня небольшой домишко как я и описала из виденья твоего отца и попросил никому не говорить правды дабы не навлечь беды на моего будущего ребенка.
— Но чего боялся император?
— Что ты будешь слишком интересен духам и людям и рано или поздно они разорвут тебя на части, — в голосе Анку слышалось сожаление, но она слишком хотела выговорится, — что они могут посчитать тебя угрозой и тогда ты лишь пострадаешь.
— Но если
