Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
посетитель цирюльни, которого сейчас будут брить, хоть и заметно нервничал. Распорядитель взял нож не за рукоять, а за лезвие, нацелился в основание горшка и ударил по нему острием ножа, проделав маленькую ровную трещину, из которой теперь струилась вода. Барабанщики застучали резче, громче, зять Рани по наказу распорядителя торжественно и осторожно обошел вокруг гроба против часовой стрелки, с горшком на левом плече и факелом в правой руке. Распорядитель шел следом, правой рукой шлепая по воде, сочившейся из горшка, и разбрызгивая ее в сторону от гроба, — жест, смысла которого Кришан толком не понял. Едва зять Рани описал один круг вокруг усопшей, как распорядитель велел ему остановиться в изголовье гроба, снова взял нож, ударил по горшку, на этот раз чуть выше, и проделал вторую дыру, так что струйка воды усилилась и омочила землю под ногами зятя Рани, а он второй раз направился вокруг гроба. Кришан обратил внимание на зятя Рани, еще когда гроб стоял в доме, и сейчас поразился тому, как плавно он выступает в мягком вечернем свете, как красив его торс, смуглый и мускулистый, перечеркнутый белой нитью, какая широкая у него грудь и плечи. Кришан заметил, что вся спина у него исполосована шрамами, и от этого стоическая, грациозная его осанка производила еще большее впечатление; по горшку ударили третий раз, зять Рани в третий раз направился вокруг гроба, и Кришан подумал, что, наверное, эти шрамы оставили на его спине уже после войны солдаты правительственных войск: зятю Рани в ту пору было лет двадцать с небольшим, а к мужчинам его возраста относились с подозрением независимо от того, были они связаны с «Тиграми» или нет. Едва зять Рани описал третий круг, распорядитель остановил его в изголовье гроба, развернул его спиной к усопшей и велел, не оборачиваясь, разбить горшок и разжечь погребальный костер. Зять Рани замялся, словно горшок, который он нес от самого дома, за это время стал ему дорог, но потом бросил горшок перед собой, тот с глухим стуком упал и разбился, вода хлынула на сухую землю. Все так же не глядя на гроб, зять Рани неловко направил к нему горящий факел, нащупал дрова и отпустил факел. Костер не загорелся, но в этом не было ничего необычного: обязанность родственника разжечь погребальный костер — не более чем символическая традиция, так что распорядитель велел зятю Рани отойти от костра, разрезал нить на его груди и положил ее в ноги усопшей. Потом открыл упаковку камфорных таблеток, бросил несколько штук на землю и протянул зятю Рани спички. Тот присел на корточки рядом с костром, чиркнул спичкой, поджег таблетки, потом лег на живот, растянулся на пыльной земле перед пламенем, распростерся в последний раз перед Рани. Неторопливо поднялся, по-прежнему не поворачиваясь лицом к гробу, и направился прочь от костра, к выходу из ограды. Послышалось шарканье, Кришан обернулся и увидел, что кое-кто из мужчин пошел следом за зятем Рани. Кришан вспомнил, что смотреть, как сжигают труп, считается делом нечистым, но не хотел оставлять Рани до того, как костер разгорится, ему показалось нелепостью уходить раньше времени, проделав столь долгий путь; Кришан огляделся, заметил, что некоторые мужчины по-прежнему стоят, заложив руки за спину, и не думают уходить, пока тело не будет сожжено, и вновь устремил взгляд на костер.
Распорядитель тем временем доставал из мешка сено и засовывал его в отверстия и щели между дровами, лежащими сверху и снизу, так что в конце концов покойница скрылась из виду. Затем надорвал белый атлас обивки с испода крышки, обнажив дерево, обеими руками взял сухой пальмовый лист за черешок и сунул его в костер. Чиркнул спичкой, поднес ее к листовой пластине, очутившейся меж поленьев, зажег с нескольких сторон и раздул занявшееся пламя. Кришан два дня как узнал о смерти Рани, два часа как увидел ее бездыханное тело и прикоснулся к нему, но только сейчас, глядя, как распорядитель разжигает костер, полностью осознал, что Рани вот-вот исчезнет, что ее, по сути, уже нет. Только сейчас он начал осознавать, что все так и будет: тело сгорит, займется сначала сено, потом дрова, пламя охватит гроб, затем кожу усопшей, следом внутренности. Кришан знал, что первыми сгорят волосы, растрепанные непокорные волосы Рани, после ее смерти их причесали и усмирили, затем сгорят ресницы, волосы под мышками, на руках и ногах, потом займется то, что мягче, нежнее — губы, глаза, кожа (все это, наверное, сперва расплавится, потом сгорит). Распорядителю удалось развести под гробом небольшой огонь, пальмовый лист и сено дружно горели, травинки чернели и скукоживались в пламени, и хотя огонь еще не перекинулся на дрова, не коснулся гроба, Кришан чувствовал своим телом то, чтó вот-вот случится с телом Рани. Он представил, как будут гореть ее глаза, такие мягкие, слабые, как расплавятся веки, как хрусталики и радужная оболочка растворятся в кипятке из слезных желез, как свернется сетчатка, а с нею и образы, отпечатавшиеся за всю жизнь, образы красоты и насилия, накладывавшиеся на все, что видела Рани. Пламя под гробом распространялось медленно, равномерно, потрескивало сеном и щепками на поверхности дров, пожирало сухой лист пальмы, выплевывая угольки, и Кришан подумал, что если в теле Рани еще сохранялись остатки памяти или сознания, их тоже вот-вот не станет. Не о том ли она втайне мечтала все время в Коломбо, задавался вопросом Кришан: чтобы все ее мысли и чувства растаяли без следа, чтобы сознание отключилось — чего ей, в отличие от большинства людей, никак не удавалось добиться ни во сне, ни после отупляющего количества снотворного и прочих лекарств, какие она принимала. Отключить сознание ей не удавалось и с помощью шоковой терапии — ни после общей анестезии, ни после электрических разрядов в мозг; ей не удавалось его отключить, как ни старалась она причинить себе вред в надежде, что сильная физическая боль — а обычно она отключает все ощущения, кроме тех, что связаны с ушибом или порезом, сводит весь мир к точке на теле, не оставляя возможности заметить или осмыслить что-то еще, — позволит забыть боль иную, менее осязаемую, но более глубокую.
Неважно, была ли смерть Рани запланированной или случайной, вдруг понял Кришан: ни к чему разграничивать два эти вида смерти, и смерть намеренная не нуждается в тщательном плане. Порой достаточно смутного желания покончить с собой, и вот уже человек не так внимательно смотрит по сторонам, когда переходит дорогу,
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
