Книга Стая - Лалин Полл

– Итак, незнакомец, ты здорово подражаешь морским демонам и отказываешься убить жалкую старую тварь, чтобы завоевать эту маленькую красотку?

– Да с какой стати мне убивать кого-то? Почему?

– Потому что я вожак этой стаи, и будет так, как я сказал! – Сплит не очень охотно подплыл к Гуглу и несильно толкнул его. – Тебя изгнали из стаи? Отдали на растерзание демонам? Но ты сбежал. Они придут за тобой, не так ли? А может, ты и сам демон? Так? Грязный демон, напяливший личину афалины, чтобы нас уничтожить! Ах вот почему тебе понадобилась эта Лонги! Потому что она тоже грязная! Тогда пошел вон! Если мы еще раз увидим тебя, ты умрешь!

Бойцы клана угрожающе захлопали челюстями и начали бить хвостами по воде. Этот звук стая хорошо знала: сигнал тревоги! Уже через минуту послышалось слитное щелканье:

– ДЕМОН, УЙДИ!

– ТУРСИ-ОПС! ТУРСИ-ОПС!

Бойцы оттеснили ошеломленного исходящей от них ненавистью и насилием Гугла в сторону выхода из лагуны. И тут через их ряд прорвался Чит. Он кричал, призывая их остановиться, не трогать Гугла. Голос его дрожал, и Гугл чувствовал, что сломанный плавник доставляет боль сыну Ку. И все же он старался коснуться этим плавником Гугла, выражая ему благодарность и поддержку.

– Оставайся здесь, – сказал он Читу, легко перекрывая щелчки команды бойцов. – Оставайся и защищай самок.

Чит тут же отступил, и толпа засвистела, насмехаясь над ними обоими.

– ДЕМОН, УЙДИ! ТРУСЛИВЫЙ ДЕМОН!

Чит отступил к самкам. По дороге ему досталось несколько ударов, на которые он не обратил внимания. Гугл подождал, пока Чит не затеряется в толпе самок, повернулся и ушел назад, на просторы океана.

31

Сортировка

К молодым самцам воины постарше относились с опасением из-за рвения, с которым те бросались исполнять приказы. Видимо, поэтому Сплит отрядил молодежь охранять самок. Сначала предстояло выбрать нового вожака, затем его заместителя из Первого клана и так далее. Но начиналось все с того, что предводители кланов отказывались от своих гаремов, а каждая дельфиниха отказывалась от своей роли в женской иерархии. Обычно это приводило к полной перестройке связей внутри стаи и сопровождалось большими волнениями. На этот раз волнения, связанные с незнакомцем, превзошли все пределы. Даже те, кто так и не удосужился посмотреть на него, имели свое мнение на его счет и спешили поделиться им с другими.

Эа слышать ничего не хотела. Ей казалось ужасным, что все обсуждают и осуждают ее избранника. Болтовня оскверняла то, что случилось с ними. А стая не унималась. Они на все лады расписывали раны на теле пришельца, иногда поминали и ее, обычно с завистью. Но имени Гугла никто не знал, и эта тайна будоражила всех. Не знала его и Эа, зато она хорошо помнила, как этот таинственный пришелец потянулся к ней, но так и не успел даже прикоснуться. Несмотря на это, Эа почувствовала, как их души встретились и узнали друг друга, как будто всю жизнь они провели в разлуке, а теперь наконец соединились. А когда она неожиданно для самой себя начала танец, тут уж у нее не осталось никаких сомнений, только чистая радость от того, что она нашла того, кого хотела найти.

Затерявшись среди противно визжавших самок, она почувствовала такое одиночество, какого не ощущала даже посреди океана. А жены готовы были довести себя до исступления, сосредоточившись на незнакомце как на самом безопасном объекте своего вожделения и несбывшихся надежд, стараясь отгородиться от мыслей, что с ними вскоре сделают самцы. Почему Сплит не убил его или… наоборот?

Самки громко смеялись, чтобы скрыть это опасное высказывание, и потом заметили, как молодые воины-стражники вздрогнули от шума, который они подняли. Но пока никто не мог их наказать за смех, хотя могли наказать этих молодых стражников за непорядок, но это всех устраивало, особенно если учесть будущее насилие, в котором те непременно примут участие. Словно сговорившись, товарки продолжали смеяться, и скоро дошло до того, что шум стоял невообразимый. Дельфинихи толкались, но зато никто не кусал их и не бил хвостом по рылам. Никаких гаремов больше не существовало, а вместе с ними сам собой отменился и строгий порядок доминирования. Когда владыка Сплит начнет Сортировку, все вспомнят об иерархии, но сейчас все были равны и одинаково уязвимы.

Матери и родственники вовсю ругали молодых гвардейцев-охранников, а те делали вид, что никого не узнают. Иногда в оглушительном гомоне выделялись отдельные голоса, требовавшие поскорее решить их судьбу и нелицеприятно высказывавшиеся в адрес владыки Сплита, которому надлежало эту судьбу решить. Неопределенность угнетала всех, но пока никто не мог ответить, сколько это продлится.

Эа проталкивалась в самую середину толпы, не обращая внимания на смех и пинки. Здесь она видела новые морды, ловила волны новых, незнакомых энергетических излучений. Ей казалось, что, если она укроется получше, владыка Сплит забудет о ней, забудет о том, как она на глазах у всех вылетела из воды, спасаясь от него. Впрочем, она догадывалась, что спрятаться все равно не получится, что все вокруг таращатся на нее и она скоро начнет светиться от всеобщего внимания. Все понимали, что Сортировка начнется с нее, и уж тогда ей достанется по полной. На этот раз защиты не будет.

В один из моментов Эа остановилась в удивлении. Путь ей преграждала группа старых самок в шрамах. До сих пор Эа считала, что никого старше Деви в стае афалин нет, особенно если учесть старания жен, ежедневно уверявших Деви в том, что она самая красивая и молодая в Первом гареме. Эа соглашалась с ними ради собственного выживания, а также отчасти потому, что это было правдой, но ее совсем не удивляло, что все самки в гареме имели репродуктивный возраст. А вот таких точно не было. Она поняла, что перед ней те, кто живет на Краю.

– Мы пришли, когда услышали о Сортировке, – щелкнула одна из них, и Эа не смогла определить, кто именно. – Сейчас в стае беспорядок. Для нас это шанс вернуться. Мы хотим снова жить в стае, на любых условиях.

– Мы всё еще самки, – теперь Эа определила говорившую и удивилась: она говорила на древнепелагеальском. – Почему мы не можем жить в клане? Что, удивляешься? – Дельфиниха рассмеялась так, словно по воде пробежала рябь. – Старая речь запрещена, а нам, крайним, плевать!