это сделал? Ответ пришёл мне в голову мгновенно: чтобы Егор не мешал. Чему? Моему погружению. Егор же обещал всё контролировать и не опускать ниже допустимой глубины. А погрузиться, видимо, нужно было глубже. Разумеется, Разум не стал сообщать нам об этом, ведь я бы тогда отказался. Равно как и Егор не стал бы участвовать. Ведь для меня это серьёзный риск.
Я орал, размахивая руками и ногами, пытаясь барахтаться, чтобы не тонуть, но это не помогало. Когда я сообразил, что нужно, для начала, отстегнуть свинцовые гири на груди и спине, пятна перед глазами были уже не чёрными, а кроваво-красными, и застилали всё поле зрения. В ушах зашумело, запищало, и это был не вой чудовища, а агония моего несчастного тела.
В голове промелькнула мысль, что сейчас я потеряю сознание от перепада давления и вскоре умру. Чувство, что меня просвечивают, стало ярким, почти телесным. Я чувствовал себя книгой, которую раскрыли и листали, страницу за страницей. И, наконец, я снова услышал поднимающийся вой из глубины. Кажется, в темноте вокруг что-то даже шевелилось. Что-то, ещё более тёмное, чем тьма. Может, мне это и примерещилось. А потом я потерял сознание.
И умер.
– Кирилл Сергеевич, пятница же! – возмутился Олег.
От страха я подскочил на месте и чуть не упал. Где я?! На своей работе? В Ярославле? Что это, предсмертные галлюцинации?
– Кирилл Сергеевич, – снова позвал Олег, обеспокоенно глядя на меня. – Вы как, нормально себя чувствуете?
Имеет ли смысл отвечать? Или через мгновение этот бред оборвётся вместе со смертью моего агонизирующего мозга? Я же прекрасно понимал, что моё тело должно было находиться в водах Приморского края, очень глубоко, так что происходящее вокруг казалось не просто глупой, а даже и пошлой шуткой. Тем не менее, я на автомате выдал:
– Да, всё нормально. Можете идти.
– Серьёзно? – Олег обрадовался. – Отлично! Я, э-э-э… отчёты в понедельник переделаю, ладно?
– Ладно, – отмахнулся я, оглядываясь по сторонам.
Всё выглядело совершенно реальным. Я наклонился над столом Олега и провёл рукой по столешнице. Пропустил между пальцами листы бумаги – бездарно выполненного отчёта, но потом отдёрнул руку. А если это снова видение?
– Кирилл Сергеевич, – требовательно позвал Олег. – С вами точно всё в порядке?
– Да. Нет. Чёрт его знает.
Повернувшись к Олегу спиной, я зашагал к себе в кабинет. Там, закрыв за собой дверь, отдышался, постарался усилием воли успокоить колотящееся сердце, признал поражение и сел в кресло за рабочим столом.
Дверь раскрылась, и на пороге оказалась женщина. Лариса Александровна, одна из моих подчинённых. Ничего не говоря, она закрыла за собой дверь и подошла к столу.
– Чего вам, Лариса Санна? – спросил я. Снова на автомате, наверное.
– Ты не узнаешь нас? – спросила Лариса Александровна, глядя то ли на меня, то ли мимо.
Такой же взгляд был у Антона.
– Разум? Этот ты? – шёпотом спросил я.
– Да, это мы.
– Что происходит? – спросил я. – Я что, галлюцинирую?
– Нет, всё это реально.
– Но это же невозможно!
– Не так давно ты думал, что и существование жизни в других мирах невозможно.
– Ну да, в инопланетян я не верил, – кивнул я.
– И в перемещение между мирами. И в возможность возникновения коллективного разума. Ты даже не думал об этом.
– Естественно. – Я невольно нервно хохотнул. – Ещё бы! Зачем мне было о таком думать?! Я спокойно жил, работал, бухал по пятницам, у меня были планы! И тут всё это… всё это идёт нахер, потому что меня тупо выдёргивают на другой конец страны и отправляют в мясорубку.
– Что такое мясорубка, ты ещё не знаешь.
Разум говорил спокойно, но выражение лица и голос Ларисы сделали эту фразу пугающей.
– В этой реальности есть много опасностей, – продолжил Разум. – Очень много. Тебе приоткрыли завесу, дали взглянуть лишь на одну из них.
– На две, – поправил его я. – Себя забыл посчитать.
Впервые на безжизненном лице Ларисы появилось подобие улыбки.
– Хорошо. На две. Но мы никогда не являлись настоящей угрозой для человечества.
– Да? А как же то, что произошло там? В воде? Ты ведь не сказал, что собираешься убить меня!
– Во-первых, ты не умер. Ты чувствуешь себя мёртвым?
Я промолчал, не зная, что сказать.
– Во-вторых, – продолжил Разум, – ты бы, конечно, не согласился. А нам нужно было твоё участие. И, наконец, в-третьих – жизни отдельных людей не имеют той значимости, что всё человечество в целом.
– Как будто тебе есть дело до человечества, – фыркнул я. – Ты же просто отвёл от себя угрозу, переключив её на наш мир. Теперь наш мир сожрут, в отличие от твоего!
– Антон объяснял тебе – в будущем у вас есть шанс. Если не спасти мир, то спасти человечество, покинув этот мир. А значит, имеет смысл бороться за каждый век, который дан вашему виду.
– За каждый век? Звучит… масштабно.
– Впервые Пожиратель обратил на ваш мир внимание несколько сотен лет назад. Тогда у вас не было бы шанса. Да, он заметил вас не без нашей помощи, но именно мы защищали ваш мир всё это время. И продолжаем защищать теперь.
Мне нечего было сказать. Оставался лишь один вопрос:
– Что со мной теперь будет?
– Ты вернёшься к своей обычной жизни.
– Но как это возможно? Как? Ведь я только что был там! Был в воде, в море, за тысячи километров отсюда!
– Ты был там не только что, – поправил меня Разум. – Ты был там через несколько дней.
– Чего, блин? Так разве можно сказать вообще – «был там через несколько дней»?
– Можно. Ведь в твоей субъективной временной шкале это осталось в прошлом. А по субъективной шкале всего человечества это ещё не произошло. Это произойдёт в будущем.
– В смысле – по субъективной шкале человечества?
– Люди не способны осознать, что времени нет. Есть лишь неспособность увидеть себя и всё в этом мире в суперпозиции. Все события уже произошли. Во всех возможных вариациях, которых триллионы. В эту минуту мы можем находиться в любом моменте любой вариации. Точнее, могли бы, будь твой разум способен на такое. Но охватить все временные линии человеческий мозг чаще всего не может. Ему нужны тренировки со знающим учителем на протяжении десятилетий, чтобы научиться видеть мир вне времени. Или это, или помощь со стороны. Такую помощь оказали тебе мы.
– Ты перенёс меня назад во времени?
– Нет. Мы помогли твоему разуму сконцентрироваться на этом моменте твоей жизни. Пока ещё ничего из того, что ты помнишь о Моряке-Рыболове, не произошло.
– И что теперь? – Я испугался. – Всё повторится? Искатель
