– В самом деле, Квилл, ты так непочтительно с ним обращаешься, – посетовала Полли.
– Это он непочтителен со мной. Думаю, он ревнует.
– А по-моему, это ты ревнуешь, милый.
Она стала варить кофе и отрезала большой треугольный кусок шоколадного торта для гостя и маленький – себе.
Съев немного торта, Квиллер осторожно спросил:
– Как твоя невестка отнеслась к моей просьбе?
– Она сказала, что это совершенно незаконно, но согласилась принести мне на торжественный обед историю болезни Ирмы при условии, что рано утром она сможет вернуть её на место.
– И что же?
– Вечером она сообщила мне, что этой папки в шкафчике для хранения историй болезней нет.
– Возможно, истории болезней умерших пациентов хранятся в специальном ящике.
– Так оно и есть, но её не было нигде. Почему тебя это интересует, Квилл?
– Просто любопытно… А ты не помнишь, не упоминала ли когда миссис Хасселрич о каких-либо недоразумениях, связанных с похоронами Ирмы?
– Господи, нет.
– Её тело предали земле, но, по словам Мелинды, Ирма хотела, чтобы её кремировали. Как могло случиться, чтобы никто, кроме неё, не знал об этом?
– Квилл, милый, я боюсь спросить, что у тебя на уме.
– Ничего, это просто праздная болтовня. Можно ещё кусочек торта?
– Конечно. Налить ещё кофе?
Некоторое время он молчал, предаваясь, по мнению хозяйки, гастрономическим радостям, а потом заметил:
– Говорят, что витамин С – хорошее средство от простуды. Что за препарат с витамином С ты брала с собой в Шотландию?
– Очень эффективные таблетки, но они такие большие, что мне трудно было их глотать.
– Хочешь, я возьму пилюли себе?
– Боюсь, у меня их больше нет, но они всегда есть в аптеке, – сказала Полли. – Ирма жаловалась на боль в горле, и я отдала таблетки ей.
– И она принимала их?
– Не знаю. Я оставила таблетки в ванной и больше их никогда не видела. Милый, ты простужен?
– У меня небольшой кашель. – И он слегка кашлянул. – Очень вкусный торт. Ты сама испекла его?
– Хотела бы я иметь на это время. Нет, я купила его. Кстати, ты не рассказал, как играла эта девочка Олсон.
– От страха несколько скованно, но текст знала. Завтра у неё получится удачнее, если Мелинда так и не появится… – Он заметил, что Полли смотрит на часы. – Ну, я заеду за тобой завтра утром в обычное время… Что это?
С бульвара до них донёсся звук сирены, и они увидели, как промелькнули сигнальные огни.
– Похоже на автомобильную катастрофу, – сказал он, направляясь к дверям: в нём проснулся матерый репортёр, которым, впрочем, он всегда оставался. – Пойду посмотрю… Увидимся завтра! – Он сбежал по лестнице вниз, пробежал по подъездной дорожке и увидел, что все соседи вышли из своих домов и смотрят в западном направлении. Быстро дойдя до конца улицы, он встретил знакомую пару – городского прокурора с женой.
– Мы как раз подходили к дому, – сообщила женщина, – когда машина промчалась по бульвару. Затем послышался звук ужасного удара.
– Скорость была не меньше восьмидесяти миль, – добавил её муж. – Водитель, должно быть, превратился в лепешку. Он, конечно, не знал, что это тупик, хотя висит соответствующий знак,
– Туда проехал автофургон шерифа, – сказал Квиллер. – Им придется извлекать водителя из-под обломков. – Он поспешил к месту аварии. Прожекторы полиции освещали маленький парк, гранитный памятник и разбитый автомобиль рядом с ним.
Бегом вернувшись к своей машине, он поехал домой, чтобы позвонить в редакцию газеты. Открывая дверь, он услышал звонок и успел схватить трубку, прежде чем на другом конце провода дали отбой.
– Квилл, я звоню с бензоколонки, – сказал Райкер. – Если у тебя найдется бутылка шотландского виски, я приеду к тебе с потрясающей новостью.
– Давай, приезжай, – ответил Квиллер. – У меня, кстати, тоже есть для тебя новость.
Через несколько минут Райкер уже входил в амбар, его лицо было краснее обычного, и он весь сиял. Выпивка уже ожидала его, и они оба удобно устроились в креслах.
– Какого мнения ты о Милдред Хенстейбл? – спросил издатель.
– Милая женщина.
– Ей не нравится жить одной, и мне тоже. Мы очень хорошо с ней поладили. Что ты об этом думаешь?
– Я был бы рад видеть вас вместе, – совершенно искренне сказал Квиллер. – Это пошло бы вам обоим на пользу.
– Аманда была только развлечением.
– Да, именно так. Милдред тебе больше подходит.
– Рад получить твоё благословение, Квилл. Ну а теперь выкладывай свою новость.
– Самоубийство под видом автомобильной катастрофы. Только что.
–Кто?
– Мелинда. Я узнал её серебристую машину. Она разогнала её на гудвинтер-бульваре и врезалась прямо в памятник. Возможно, она была пьяна, возможно, одурманена наркотиками. В любом случае я совершенно уверен, она сделала это умышленно. Она выросла на этом бульваре и знала, что в конце его тупик и скорость не должна превышать тридцати пяти.
– Мне надо позвонить. – Райкер передал сообщение дежурному в отдел новостей, а потом сказал: – У тебя есть какая-нибудь версия? Только не говори мне, что она умерла от неразделенной любви к тебе, старина!
– Я не тешу себя такими иллюзиями. Нет, у неё были личные проблемы. По-моему, роль леди Макбет может служить метафорой событий её собственной жизни.
Ему очень не хотелось, чтобы остальная часть этой истории попала в печать, хотя Райкер и был его самым близким другом. Подобные вещи лучше обсуждать с Броуди.
На следующий день такой случай представился. Единственным человеком, который осмеливался звонить Квиллеру до восьми утра, был шеф полиции. Казалось, он получает садистское удовольствие, вытаскивая своего любящего поспать друга из кровати.
– Подъём! – крикнул Броуди в трубку. – Свет засиял во мраке! Я еду к тебе.
Ворчливо бормоча себе под но с некоторые невоспроизводимые здесь выражения, Квиллер натянул какую-то одежду, провёл мокрой расческой по волосам и начал варить кофе.
В ту же минуту в амбар широкими шагами вошёл шеф полиции, которого важность миссии заставляла казаться даже внушительнее, чем обычно. Он приветствовал своего не слишком радушного хозяина на шотландский манер, а потом сказал:
– Мертвец воскрес, а твердыня пала! Ты слышал о докторе Мелинде?
– И слышал, и даже видел. Я был на бульваре, когда туда прибыла «скорая помощь». Как насчёт кофе?
