После визита к Броуди Квиллер зашёл в аптеку, чтобы кое-что купить и поболтать с фармацевтом, молодым человеком, с которым ему было легче найти общий язык, чем со старым брюзгой, обычно отпускающим лекарства в рецептурном отделе. Потом он отправился домой причесывать сиамцев. За этим занятием он осознал, что означала бы для него потеря Юм-Юм, её коготков на штанинах, её лапки, тянувшейся к его усам, её мурлыканья. Коко ещё не пришёл в себя от потрясений вчерашнего вечера: он всё время слонялся по амбару, бормоча что-то себе под нос.
– Не послушать ли нам записи? – спросил Квиллер, и Коко, словно очнувшись, подбежал к столу, мяукая от нетерпения. Квиллер включил магнитофон. Это был короткий диалог между Полли и Мелиндой:
– Я не знала, что у неё больное сердце. Она никогда об этом не говорила, а ведь мы были близкими подругами.
– Она была слишком горда, чтобы признаться в какой-нибудь слабости, и слишком независима, чтобы послушаться моего совета или хотя бы принимать прописанное мною лекарство. Оно могло бы спасти её.
Квиллер подумал о том, что поскольку Ирма не принимала лекарство, то, вероятно, не существовало и рецепта, при выписывании которого можно было бы допустить ошибку. Впрочем, он надеялся побольше узнать обо всём этом, после того как невестка Полли просмотрит историю болезни Ирмы.
Дальше на этой же кассете послышались голоса, сначала Ланспиков, а потом Мак-Вэннелов:
– Вы понимаете, ребята, как нам повезло, что с нами поехала Мелинда?
– Сегодня в замке у Ирмы был совсем больной вид. Я сказала Ларри, что, похоже, у неё ларингит.
– Я знал одного человека, который упал замертво от септического фарингита. Это коварная болезнь, что-то вроде синдрома.
– Папа, ты ведь заподозрил прошлой ночью что-то неладное, не так ли?
– Ты права, мама. Мы играли в карты вместе с Полли и Двайтом, и я пошёл наверх, чтобы принести жене свитер. У нас комната под номером один, а у дам под номерами девять и одиннадцать, в конце коридора, Я заметил Мелинду, которая вышла из номера одиннадцать и стремительно вбежала к себе. Я попытался заговорить с ней, но она была слишком озабочена. Я сразу же подумал, что, вероятно, Ирма заболела.
Квиллер задумался. Да, но… ведь Ирма гуляла по вересковому полю с Брюсом и, по словам Полли, вернулась поздно, значит, номер одиннадцать пустовал, ибо Полли находилась в гостиной.
– Йау, – произнёс Коко, который, судя по всему, наслаждался грудным голосом Мак-Вэннела.
Настало время везти Полли в новый пикаксский отель на торжественный обед в честь выдающихся женщин. Она потрясающе выглядела в своей голубой накидке «летучая мышь» с брошкой в форме павлиньего пера, и он не преминул сказать ей об этом. Ей же хотелось узнать побольше о краже со взломом и мистификации, но он уверил её, что всё это она найдёт в газете.
Высадив Полли, Квиллер поехал в театр, чтобы ещё раз посмотреть «Макбета». Ему хотелось узнать, не стали ли актеры чувствовать себя свободнее и внял ли Двайт его совету насчёт кинжала.
Свет медленно погас, и из динамика раздался голос, тот бесстрастный анонимный голос, который объявляет о заменах среди актеров и, как правило, приносит зрителям одни разочарования. «В сегодняшнем спектакле роль леди Макбет будет исполнять Дженифер Олсон, а роль леди Макдуф – Кэрол Ланспик. Благодарю за внимание».
В зале послышался ропот и по крайней мере один восторженный вопль, очевидно, какого-то приятеля
Дженифер. В связи с этой заменой у Квиллера возник вопрос, требовавший немедленного ответа, поэтому в антракте он пошёл за кулисы и разыскал Двайта Сомерса.
– Где Мелинда? – спросил он.
– Не знаю, – ответил режиссер. – Когда в семь пятнадцать её ещё не было, я позвонил в клинику, и автоответчик сообщил, что клиника закрыта до девяти часов завтрашнего утра. Тогда я позвонил ей домой, но никто не снял трубку. Как вы знаете, мы оба живем в Деревне, и там есть одна престарелая соседка, которой всегда всё известно. Я позвонил ей, и она сообщила мне, что Мелинда целый день то приезжала, то уезжала, и вот недавно уехала опять. Я позвонил в полицию узнать, не случилось ли где аварии. Ничего! И я решил начать спектакль с Дженифер. Кстати, как она вам?
– При сложившихся обстоятельствах она играет неплохо.
– Я слышал о брате Мелинды. Этим, конечно, можно объяснить её отсутствие на спектакле, но ей всё-таки следовало известить нас.
Помощница режиссера объявила:
– Пять минут.
Квиллер вернулся в зрительный зал. После сцены хождения во сне он выскользнул из театра. Торжественный обед должен был уже закончиться.
Полли держала в руках большую плоскую коробку.
– Я получила награду за общественную деятельность, – сказала она. – Очень красивую декоративную дощечку.
– Поздравляю! Ты давно заслужила эту награду, – заверил он её. – Что вам подали на обед? Цыплёнка, начиненного ветчиной и швейцарским сыром?
– Нет, какого-то другого цыплёнка. Довольно вкусного. Конечно, все только и говорили о возвращении Эмори Гудвинтера.
– Естественно. Сколько вручили наград?
– Десять. Был очень печальный момент, когда миссис Хасселрич получала посмертную награду Ирмы за общественную работу. А награду Мелинды, которую она получила за заботу о здоровье граждан, вручили какому-то служащему клиники, поскольку сама Мелинда в это время играла в театре.
– Вношу уточнение. В театре её не было, – сказал Квиллер. – Вместо неё играла девушка по фамилии Олсон.
– Боже мой! – сочувственно произнесла Полли. – Мелинда, должно быть, в ужасе от всей этой шумихи!
– Ммм, – промычал он вместо согласия. – Кого ещё отличили?
– О, позволь мне теперь рассказать о сенсации этого вечера, – со смехом проговорила Полли. – Лори Бамба, как секретарь Комитета по награждениям, вручала дипломы и сувениры, и на ней была накидка «летучая мышь», точно такая же, как моя, но лилового цвета. Когда Фран Броуди пошла за своей наградой за успехи в области дизайна, у неё оказалась такая же накидка, но зелёная! Милдред Хенстейбл получила награду за преподавательскую деятельность и вышла в ярко-синей накидке. И, наконец, у Хикси Райс была тёмно-серая накидка. Мы все стояли на сцене, выстроившись в ряд, как нелепая хоровая труппа – высокие, низкорослые, полные, худые, – но все как одна в накидках «летучая мышь» и с брошками в форме павлиньего пера! В зале стоял такой хохот, что хозяин отеля вынужден был позвонить в пожарный колокол.
– Ах вот как! – рассмеялся Квиллер. – Оказывается, я знаю тьму выдающихся женщин.
Полли пригласила его подняться к ней выпить кофе с тортом, и Бутси встретил их мяуканьем, напоминавшим пение трубы.
– Как поживаешь, старина Гаспар? – приветствовал его Квиллер.
