— Ярмарка завтра. Ты сможешь приехать в десять?
— Конечно. Посижу над программами сегодня вечером, чтобы освободить утро.
— А я вечером поиграю с Тери, чтобы ты могла поработать.
— Спасибо, солнышко.
— Асти, — Аврора замялась, что с ней случалось нечасто. — Мама говорила не напоминать тебе о прошлом, но… Просто, ты ни с кем не встречаешься, не ходишь на свидания. Ты до сих пор любишь Каи?
Врать Рори я не привыкла. В моей новой семье, вообще, не принято было врать. Но как на такие темы разговаривать с ребенком? Однако, интерес это не праздный. Это ее, явно, беспокоит, раз она решилась заговорить на такую «сложную» тему. Ей уже нравятся мальчики. Она старается разобраться в своих чувствах и рассмотреть модели романтических отношений на примере окружающих.
Примером крепких и счастливых отношений были ее родители.
Я — тот самый случай, когда все идёт по худшему из сценариев. От которого, кстати, никто не застрахован. И Рори это понимает. В девять дети очень многое понимают. Гораздо больше, чем думают взрослые.
— Я помню Каи. И люблю. Он был очень хорошим. Смелым. Добрым. Но я понимаю, что он умер, а мне надо идти дальше. Ради Альтера. Ради меня самой. Просто, сейчас я не готова к новым отношениям и не хочу идти на свидания. Может быть потом? Но сейчас у меня другие приоритеты
— Понятно.
— А как у тебя дела с Елизаром?
— Не знаю. Мальчишки такие странные. Он хочет, чтобы я дружила только с ним и не общалась с другими мальчиками. Но я не хочу дружить только с ним. Мы с Тео ходим вместе на плавание. А с Марком на лепку. Почему я должна перестать с ними общаться? Я же не прошу его не общаться с другими девочками. Мама говорит, что Елизар ревнует. А ревнует он из-за неуверенности в себе. Но это не честно. Я же не ревную. И я не виновата в том, что ревнует он. Но он мне нравятся, и я не хочу прекращать дружить с ним. Короче, все сложно.
— Да, резюмировала уже я. Все сложно.
— Мама говорит, что отношения должны строиться на взаимном уважении. А там, где есть сомнения в партнёре или себе самом, уважения не будет. Это так?
— Наверное. Полин лучше в этом разбирается, чем я. Но, думаю, что-то в этом есть. Если ты сомневаешься в партнёре, то вряд ли будешь с ним счастлив. А сделать счастливым того, с кем несчастен сам, достаточно сложно.
— Когда я была маленькой, — с тоской вздохнула Аврора. — Все было гораздо проще. Не хочу взрослеть.
— Я тебя понимаю. Это очень тяжело — взрослеть. Но у тебя ещё лет десять на то, чтобы побыть ребенком.
— Ты стала взрослой очень рано.
— Слишком рано. Рори, солнышко, я не самый лучший пример для подражания.
— Ты жалеешь, что все так вышло? — девочка нахмурилась.
— Нет. Если бы все сложилось иначе, в моей жизни не было бы Альтера, Каи, тебя и твоих родителей. Не было бы тех, кто мне очень дорог.
— Я очень тебя люблю. И Альтера.
— Знаю. Ну, что… поехали домой?
— Да. Только сначала в кондитерскую за тортиком. Самым вкусным шоколадным тортиком с вишней.
— Хорошо.
Часть 3
Глава 37
Спустя 9 лет.
Ин Минори
Руководитель кадрового отдела исследовательской станции, такой, как "Арабелла" — должность хлопотная. Ибо нужно не просто подобрать людей, которые не захотят поубивать друг друга в ходе экспедиции, но и соблюсти кучу других параметров. Профессиональные навыки. Семейное положение. Даже политическую позицию. Потому, что на международной станции должно быть, минимум, десять процентов сотрудников не имеющих иштарского гражданства. Но допустить, терранца, который поддерживал войну к тем, кто хорошо помнит, каково это просыпаться под обстрелами — прямой путь к конфликтам с неизвестным исходом.
Идея о том, как этого избежать у меня была. Брать людей, известных своей открытой антивоенной позицией. А тез, кто считается нейтралами, отсеять претендентов старше двадцати восьми лет. Она, конечно, не давала стопроцентного результата, но исключала их прямое участие в боевых действиях. А это, уже, плюс.
Хотя, от Терры соискателей было немного. Пара инженеров. Несколько научных младших сотрудников. И врач.
Я когда увидел имя, подумал, что у меня от переутомления галлюцинации начались.
Астрид Эрден.
Звезда нано-программирования хотела стать обычным бортовым педиатром? Да, такого быть не может. Потому, что не может быть никогда.
То есть, должность у нас такая была. Часть сотрудников отправлялась в экспедицию вместе с детьми. Потому, что далеко не все готовы оставить их на четырнадцать месяцев. И для разновозрастной малышни были оборудованы классы и даже собственный медицинский пункт. Но дешевле забивать гвозди электронным микроскопом, чем лечить синяки и ушибы силами специалиста такого уровня.
В этом виделся подвох.
Ее онлайн-собеседование было назначено на завтра. А я понял, что меня любопытство меня загрызёт, если не узнаю, что ее сподвигло отправить нам резюме? Это меня и подтолкнуло написать ей сообщение с предложением пройти собеседование сегодня в любое удобное время. И уверениями, что если она не сможет, то прежние договоренности остаются в силе.
Ответ пришёл через минуту.
Мне предложили пообщаться через пятнадцать минут.
С ума сойти!
Доктор Эрден оказалась на удивление обычной. Не дурнушкой, конечно. Но она совсем не была похожа на эффектную блондинку, чьи фото печатали в научных изданиях.
Красивые янтарные глаза.
Россыпь едва заметных веснушек, которые прячутся под жемчужной пудрой.
Волосы, сколотые в строгий пучок.
Молодая женщина.
Уставшая.
Грустная.
И, мне показалось, немного потерянная.
— Здравствуйте, доктор Эрден.
— Добрый день, лер Ин. Рада с вами познакомиться.
— Прежде всего хочу сказать, что читал вашу статью о необходимости изменения протоколов лечения атипичной пневмонии у младенцев.
— Вы врач? — женщина удивлённо изогнула бровь.
— Нет. Это, просто, хобби.
