— И что же, вам нисколько не жаль «Квадрант»? — спросил я. Судно стояло на бочке, в двух кабельтовых от пристани и, выбравшись из шлюпки на пирс, я мог вдоволь любоваться её изящно изогнутым силуэтом, слегка откинутыми назад мачтами и острым «клиперским» форштевнем.
Валуэр вздохнул.
— Жаль, конечно, Серж, как же иначе? Больно это признавать, но своё он отплавал — поломка за поломкой, только и делаем, что возимся с ремонтом! Так что Регата Пяти Маяков в любом случае стала бы для «Квадранта» последним рейсом.
Я кивнул. Лоцман прав, разумеется — мне и самому пришлось повозиться с заменой треснувшего бимса и починкой ручной помпы, не успевавшей откачивать воду из прохудившегося трюма. А уж сколько раз приходилось латать обшивку, меняя растрескавшиеся, а то и вовсе прогнившие доски — и не сосчитать. И всё же — бригантина казалась мне живым, одушевлённым существом, добрым и ласковым к своим пассажирам. При мысли об уготованной ей участи мне стало не по себе — будто надо будет усыплять любимую безнадёжно больную собаку. Однажды в моей жизни случилось такое — и я долго потом ещё видел во сне, как она на прощание положила морду на мою руку и подняла глаза,всё понимающие и всё прощающие….
Я помотал головой, отгоняя наваждение. Что это, в самом деле, не о том сейчас нужно думать…
— В вашем мире, Серж, — продолжал Валуэр, — когда пускают корабли на слом, то говорят, что их режут на иголки. У нас же суда строят по большей части из дерева — и говорят, что их разбирают на дрова. Согласитесь, то, что мы уготовали старичку, всё же лучше, чем сгореть в кухонных печах и каминах! Погибнуть в Мальстрёме — можно ли придумать для корабля более почётный конец?
Я промолчал. Всякий раз, когда я заходила речь об этой части нашего плана, меня бросало в дрожь. Прав Казаков — чтобы предложить самим, своими руками загнать судно в вихревую стену, за которой неистовствует круговерть Мальстрёма, где нет ни времени, ни пространства, только закрученный в титаническую воронку хаос, — для этого мало быть просто безумцем. А уж рассчитывать выбраться из этой смертельной ловушки (никогда не забуду, несущийся в бешеных струях «Гель-Гью»!) целыми и невредимыми может только неисправимый оптимист.
— Ладно, отставить сантименты. — Валуэр поправил шляпу, которую он носил на берегу вместо привычной зюйдвестки. — давайте-ка поторопимся, Серж — уже стемнело, а до Переулка Пересмешника шагать не меньше получаса, если мы не собираемся, конечно, выбраться на центральные улицы. Насколько мне известно, мессир Дваркель не любит поздних гостей — не хотим же мы оказаться перед запертой дверью?
— Нас с Дзиртой он принял, хотя было уже за полночь. — припомнил я. — И в другой раз, когда я пришёл один — тоже. Пришлось, правда, объясняться с его экономкой…
— С вашего позволения, Серж, вы и сейчас пойдёте в одиночку. Не надо, чтобы старый сморчок видел нас сегодня вместе. А я пока зайду к Безанту — узнаю последние зурбаганские новости, заодно пусть проверит астролябию. Нам с вами предстоит десять раз подряд проходить через Фарватеры, так что такая предосторожность лишней не будет.
— По Маякам. — напомнил я. — Регата пойдёт по действующим Маякам, не так ли?
Валуэр покачал головой.
— Для нас с вами — нет, не так. Вернее, не совсем так. Девять из десяти Фарватеров мы пройдём, как и остальные участники, ориентируясь на свет Маяков. А вот на заключительном, самом опасном этапе, не обойтись без астролябии. Так что небольшая проверка лишней не будет, а заодно, попрошу мессира Безанта внести кое-какие изменения в настройки. Малейшая неточность, и мы с вами, Серж, а заодно и все наши спутники, канем вслед за «Квадрантом» в Мальстрём — а оттуда ещё никто не выбирался.
— Может, мы будем первыми? — ляпнул я — и поспешил поправиться, увидев, как негодующе взлетели брови Валуэра. — Шучу, простите… но вы ведь так и не объяснили, что задумали — ведь а Регата стартует уже завтра!
— Свербит что ли, подождать не можешь? — проворчал Лоцман. — Терпение, как известно, есть важнейшая добродетель всякого, пребывающего в ученичестве — а я, если ничего не напутал, до сих пор числюсь твоим наставником?
Отвечать я не стал — вопрос был явно риторическим.
— Не переживайте, Серж, это долго не продлится. — Валуэр, как всегда, говоря на русском языке, переходил с «вы» на «ты» без всякой системы. — Обещаю — после Регаты вы станете полноценным лоцманом!
— Спасибо, конечно… У меня ещё один вопрос: с «Квадрантом» ясно, ему прямая дорога в Мальстрём. — а вот с вами как быть? После исчезновения бригантины вы не сможете появляться в Зурбгане — если заговорщики вас увидят, то наверняка заподозрят что и источник мог уцелеть!
Валуэр понимающе сощурился.
— Волнуешься насчёт визита в Лоцманскую Гильдию?
Я пожал плечами — отрицать очевидное смысла не имело.
— Сходишь сам, передашь от меня письмо, там всё сделают. Я некоторое время поживу в колонии на Острове Скелета, отдохну заодно, переселенцев ваших морскому делу поучу. А дальше — придумается что-нибудь, не впервой. Может, мои друзья, которых я просил последить за заговорщиками, что-нибудь накопают — тогда мы с этими господами иначе поговорим!
Я дождался, когда за моим спутником захлопнется зеркальной мастерской, и только тогда пошёл по переулку вверх, с трудом удерживаясь от того, чтобы поскрести ногтями щёку — кожа под неумело наложенным гримом нестерпимо зудела и чесалась. Увы, обойтись без этого было невозможно. Даже если мы и не столкнёмся лицом к лицу с кем-то из заговорщиков, в Зурбагане полно людей, способных узнать и меня, и тем более, мастера Валу. Слухи здесь распространяются не хуже, чем в Москве с её Интернетом и мобильной связью, так что меры предосторожности лишними точно не будут.
Одной из них стал фитильщик Тиррей — мы заранее условились, что он от самой пристани пойдёт за нами, наблюдая за возможной слежкой. Мальчишка и сейчас на посту — следует на некотором отдалении, стараясь держаться
