государства яростно переписываются, но оба знают, что не произойдёт ни одного выстрела, и ни один полк не будет двинут с места.
В отличие от многих я этих авторов читал в разное время, а именно в ту пору, когда зарабатывал горький кусок хлеба рецензионной работой. Книги это дурные, да не об этом речь.
Дискуссия эта довольно страшная, потому что за ней стоит большая человеческая трагедия.
То есть, либеральное мнение (именно мнение, а не люди), бьётся по тем же самым правилам, что так долго этим общественным настроением продвигались. Причём это либеральное мнение оказывается не готово к состязательности. Оно оказывается не готово даже к скучным действиям в рамках закона — написать скучное письмо в прокуратуру (Что куда проще, чем создавать альтернативное общественное мнение и альтернативные книги, да такие, чтобы они были популярны).
Нет, Господь положительно послал нам всем это в назидание. Там ведь всё хорошо — можно сколько угодно ругать правительство и Сталина, писать книжки на эту тему. Но вот, к примеру, приходят к тебе люди и говорят «Перестаньте печататься в издательстве Карабаса, потому что оно Сталина рекламирует. Сделайте патетический гражданский поступок", и тогда либеральный писатель меняется в лице и говорит: «А идите-ка в жопу, пионэры».
Потому что всякий либерализм очень хорошо проверяется финансовыми потоками.
Я испытываю искреннюю благодарность к людям, что замутили всю эту историю, честное слово.
Такой повод для анализа возникает не часто.
Я вот, кроме юбилея гибели уникального журналистского коллектива ничего такого не помню.
Извините, если кого обидел.
27 апреля 2011
История про персов и некоторых других
Вот ещё отзвук этой истории, и, заодно, некоторая ремарка относительно дипломатических успехов Грибоедова.
С дипломатией у Грибоедова было сложно — я не могу, разумеется, проверить его знание языка и проч., но он был дипломатом в побеждённой стране. Причём даже по свидетельствам Тынянова — дипломатом, который грубо нарушал этикет — ходил в сапогах по шахским покоям, требовал стула вслед Ермолову. Он проламывал этикет как дипломат, приложенный к пушкам Паскевича.
Наверное, такая дипломатия была в какой-нибудь Венгрии сороковых годов.
Лависс и Рембо ни словом не обмолвившись о судьбе русского посланника, замечают: «…и, как мы видели, Персия в ближайшие годы находилась скорее под влиянием России, чем Англии».[27]
Собственно, в их «Истории XX века» говорится много другого интересного: «Фет-Али-шах (1797–1834) был с 1814 года союзником англичан против афганцев. В 1828 году, после двух неудачных войн с русскими, он принужден был заключить с последними мир. 1-Англия и Россия имели каждая своего постоянного представителя в Тегеране. Когда умер Фет-Али, обе эти державы по Взаимному соглашению решили посадить на престол его внука Мухаммеда. Один английский офицер принял начальство над армией, действовавшей против двух соперников Мухаммеда, разбил их и взял обоих в плен. По этому поводу английскому послу в Петербурге было поручено выразить министрам царя то чувство удовлетворения, какое испытывает британское правительство при виде согласия воодушевляющего обе державы в отношении персидских дел. Но английский кабинет знал, что новый первый везир — эриванский хаджи, занятый больше изучением оккультных наук, — находится под русским влиянием. В 1835 году кабинет сам назначил английского уполномоченного в Тегеране, который до того времени всегда назначался генерал-губернатором Индии. Это было первым признаком наступления более деятельного вмешательства в иранские дела.
Осада Герата персами. Около этого времени русский дипломатический агент Симонич подстрекнул шаха овладеть Гератом. Это — город, расположенный на северной окраине Ирана, на высоте 923 метров над уровнем моря, на берегах Гери-Руда, на хорошо орошаемой равнине, дающей обильные урожаи хлебов, фруктов и хлопка и усеянной множеством селений. Благодаря своему выгодному положению, обилию продовольствия и воды Герат является обязательной станцией для караванов, проходящих из Туркестана и Персии в Индию. Население его состоит частью из людей желтой расы, частью из персов. Властелином Герата был с 1818 года один из Сад-Дозаидов, изгнанных из Кабула узурпатором Дост-Мухаммедом. При этом государе город отложился от Афганистана и стал почти независимым. Герат издавна находился в вассальных отношениях к Персии, но Фет-Али желал владеть им непосредственно. С 1816 года он трижды подготовлял экспедиции против Герата, но ни разу не мог привести в исполнение свой замысел. В 1836 году русский посланник легко убедил нового шаха Мухаммеда сделать попытку взять Герат Английский дипломатический представитель тщетно силился удержать Мухаммеда от войны. Шах стал во главе экспедиции, которая, однако, вынуждена была вернуться, не дойдя до Герата, так как вследствие недостатка съестных припасов не смогла пройти пустыню (1836). Английский агент снова обратился к шаху с советом не нарушать мира, но столь нее безуспешно; тогда английский агент выехал из Тегерана и предписал всем англичанам-военным, находившимся на персидской службе, вернуться в Индию. В ноябре 1837 года шах с громадной армией достиг наконец Герата. Кроме нескольких европейских инструкторов при нем находились русский дипломатический агент в Тегеране Симонич, русский генерал Боровский и изрядное число русских дезертиров, которых англичане обвиняли в том, что это — солдаты, тайно присланные царским правительством. В крепости находился один английский артиллерийский поручик, Поттинджер, прибывший из Бомбея и переодетый индусским купцом. Герат считался сильнейшей крепостью Средней Азии. Он представлял собой, по словам Феррье, большой редут без передовых верков: это был квадрат в 1000 метров по стороне, защищаемый рвом в 15 метров ширины и 6 метров глубины, позади которого находилась насыпь в 16 метров вышины, шириной в 80 метров у основания, а на ней — стена в 8 метров вышины, снабженная 150 башнями. С одного фасада крепость эта еще была прикрыта цитаделью в 100 метров по стороне.
За стенами находилось 40000—50000 жителей, число которых сильно уменьшилось, за время осады вследствие голода и болезней. Персы простояли под стенами до сентября 1838 года; им приказано было посеять ячмень, чтобы кормиться им, когда выйдут припасы. Европейская армия, снабженная артиллерией, быстро повела бы осаду, потому что ничего не стоило пробить в стене широкие бреши, которые своим щебнем наполнили бы ров и дали бы возможность идти на приступ. Это именно, и предлагал старший из европейских офицеров, состоявший на персидской службе, полковник Семино. Но везир не позволял пользоваться артиллерией, потому что она стоила слишком дорого. По словам Феррье, он приказал Семино наводить осадные орудия таким образом, чтобы ядра пролетали над крепостью. «Цель моего господина, — сказал он, — не убивать, а только напугать жителей Герата. Они так испугаются гула выстрелов, что сдадутся; вы
