сейчас она переехала к своим родителям в Тверь. В данный момент они пытаются ее найти. Мы выяснили где раньше работали ее родители и узнали их старый адрес. Сейчас они опрашивают всех соседей и бывших сослуживцев, чтобы найти новый адрес проживания. Это вопрос двух – трех дней максимум. Эти парни знают свою работу.
– Но почему я все узнаю последней, – возмутилась я.
– Ань, не кипятись. – примирительно сказал Виктор. – У меня привычка давать результат, а не зря обнадеживать. Какой смысл было говорить об этом раньше, если мы еще ничего не знали. Я и сейчас не уверен, что мы сможем как-то использовать полученные сведения, но очень на это рассчитываю.
– Как думаешь, может мне стоит дождаться результатов, до того, как я погружусь в воспоминания? – поделилась я сомнениями.
– Это совершенно необязательно, – резонно заметил он. – Мы знаем, что у нас есть в запасе немного времени…
– Вопрос в том сколько этого времени у нас есть? – перебила его я.
– На его машине стоит жучок. За ним ведется круглосуточное наблюдение, – самоуверенно перечислял Виктор, пытаясь меня успокоить. – Мои люди – профессионалы, и если возникнет необходимость, то они его примут тут же. Но они, да и я, уверены, что он сначала соберет о ней все сведения, какие только сможет. Изучит маршрут, привычки, и только потом решится действовать. Ребята говорят, что неделя у нас есть точно. Так что ты успеешь вернуться из воспоминаний, до того, как мы его примем, если раньше не получится фокус со взяткой. У тебя остался один день до отпуска, ты можешь начать чуть раньше, вряд ли тебя хватятся на работе?
– Мне нужен этот день, – раздосадовано сказала я. – Была сегодня на происшествии и мне теперь нужно написать статью. Но одного дня мне хватит и уже завтра я могу приступать.
– Тит сказал, что погружение займет около пяти дней. Значит мы немного перенесем дачу взятки. К этому моменту у нас как раз будут сведения из всех возможных источников. Еще раз повторю, я отправил опытных ребят, из службы безопасности на круглосуточную слежку за полковником. Так же мне поступают сведения обо всех, кто посещает его в стенах кабинета. Как я понял, после…, – Виктор сделал паузу и шумно вздохнул. – После убийства, этот урод должен встречаться с хозяином той твари, что присосалась к нему. Мы сейчас по списку всех его контактов восстанавливаем время встреч и работаем со всеми, кто подходит под интересующее нас время. Мы все сделаем к твоему пробуждению. И если он, вдруг, не возьмет взятку, хотя я уверен, что человек, который взялся за это дело сможет его убедить, то у нас будут возможности его прищучить по-другому. Сколько времени займет твое восстановление?
– Если ты меня отвезешь к месту силы, то я восстановлюсь сразу же, – отмахнулась я.
– Ну значит мы тебя дождемся и приступим к активным действиям? – вопросительно посмотрел на меня Виктор.
– Да, как раз перед его днем рождения, -кивнула я.
– Отличный подарок, как мне кажется, – хмыкнул Виктор.
– Ну может не для него, но для нас точно отличный! – меня осенило. – Точно! Он готовит девчонку себе в подарок. Может твои люди и правы, до дня рождения у него много дел, а вот после банкета он ей займется вплотную.
Интерлюдия
Когда царский обоз выехал из истекающего кровью Клина в направлении Твери, Марья последний раз окинула взглядом свое жилище, дружески похлопала Тита по спине и с нежностью и любовью поцеловала в лоб свою преемницу Аннушку. Время пришло.
***
– А что же ты тогда Ондрейка не женился? – спросил, заинтересовавшись разговором, ехавший рядом Васька Грязной.
– Я не Ондрейка, я – Ондрюша, – обиженным тоном сказал рослый детина, почесывая торчащую щеткой густую бороду.
– Не цепляй его, Васька, в следующий раз думай о чем споришь. Неужто ты думал, что не осилит Ондрюша? – вступился за детину Григорий Лукич, прозванный Малютой, за свой невысокий рост.
– Осилит, осилит! Думал спужается он голову руками рвать, – с досадой крякнул Васька.
– Это наш Ондрюша-то спужается? Чего удумал? Слышь, Ондрюш, думал спужаешься ты!
– Чего пужаться-то? Чай не мне ее рвали, – пробасил великан.
Так перебрехиваясь, да подначивая друг друга ехал отряд опричников, во главе со своим государем в Новгород, по дороге заезжая во всякие города, да поселенья, где, неизменно при их появлении, творились зверские убийства. Сам царь, в убийствах не участвующий, распалялся все больше и больше. Все изощреннее придумывал он казни. А всякое убийство помимо казней называл забавой.
Тихо сидела Марья. Не высовывалась, не вмешивалась. Сидя в сознании недалекого, но многосильного Ондрюши, она тщательно вглядывалась в каждого, кто ехал в растянувшемся на несколько верст обозе. Во всех, кого встречали они в пути. Все ближе становилась деревушка, которую всем сердцем хотела защитить Марья. «Нельзя раньше времени всеми распоряжаться. Нужно дать им подъехать еще ближе.» – размышляла она. С тревогой вглядывалась она в знакомые тропки. Прислушивалась к тихому шепоту деревьев. К сплетням птиц. В тот момент, когда Марья решила, что настала пора, Ондрюшу мелко затрясло. Все всадники в один миг смолкли и застыли в ожидании. Как большой слаженный механизм они одновременно пришпорили коней и с гиканьем поскакали вперед. Пригибаясь к шеям лошадей, торопясь, подхлестывая плетками и улюлюканьем неслись они по узкой заснеженной дороге. От лошадей шел пар, попоны, покрывающие бока, намокли, то и дело слышались всхрипы, но они, гонимые приказом, ничего не замечали. Марья же не замечала ничего из-за желания увести их как можно дальше от родного дома. Царь, сначала пришедшей в ярость от самовольной выходки своего войска, вскоре проникся всеобщей одержимостью скачки и, впав в раж, выкрикивал привстав в пошевнях:
– Давай, давай! Быстрей! Пошли!
И всадники, улюлюкая и гикая неслись вперед. Марья почувствовала, что не может больше удерживать их всех в цепи, что сама начинает ускользать. Что сознание ее, находящееся в чужом для нее существе, хочет вернуться домой, в свое тело. Заставив Ондрюшу оглянуться, чтобы понять, как далеко они отъехали, она потихоньку начала отпускать хватку. Всадники, лишавшись контроля, недоуменно крутили головами по сторонам, силясь понять, где они и что с ними было, притормаживали коней, осматривались, но высказать удивление вслух не решались.
– Впереди кресты видать и шпилю, – крикнул, осаживая коня, ехавший впереди всех всадник.
– Монастырь это! – уточнил Малюта, наклонившись к царю.
– Это какой же? – вопросительно поднял бровь Иван Алексеевич.
– Вознесенский. Велеть остановиться там на ночь, государь? – упредительно спросил Малюта.
– Вели. Я и заутреню отстою с чернецами, – махнул рукой царь.
Разухабистые молодцы
