Книга Ненасыть - Ирина Сон

Серый пробует открыть дверь, и та легко открывается. Вместе с Вадиком они идут мимо пустого гардероба, сворачивают, и попадают в царство книг. Большая часть стоит аккуратно, на выставочных стеллажах красуются аккуратные таблички «Мир фантастики», «Новинки». Серый с Вадиком углубляются и видят разграбленный стеллаж с научной и справочной литературой. Книги на нем перемешаны, кое-какие лежат вповалку. Вадик смахивает с корешков пыль, вертит парочку в руках и бросает с досадой:

– По съедобным растениям всё растащили. Учебников ОБЖ вообще нет.

Серый пожимает плечами.

– Ну… будем считать, они кому-то помогли. Пошли к Ленину?

– Сейчас, – Вадик тянет его к полкам с художественной литературой. – Пару книжек подберу, а то по вечерам делать нечего… А тут ничего так выбор! Жюль Верн, Браун, Стивен Кинг…

Из кармана куртки появляется вязаная авоська. Пока Вадик с энтузиазмом нагружает авоську книгами, Серый подходит к окну и смотрит на улицу. Хмари пока не видно.

– Тебе что-нибудь взять? – спрашивает Вадик.

– Не надо, – не соглашается Серый. – Я не особо люблю читать…

Вадик отмахивается и шагает к стеллажам с табличкой «18+»

– Читать обязательно надо! Народ, не знающий истории, обречен повторять ошибки! – наставительно говорит он и погружается в раздумья. – Так, чего бы тебе взять… О! Мифы народов мира. Восемнадцать плюс. Это должно быть интересно, предки были затейниками. Истории про Локи супер, особенно та, где он в кобылу превратился… Ага, скандинавские есть…

– Бери и пошли, пока хмарь не налетела.

Вадик одним широким жестом сгребает несколько книг с мифологией и идет вперед Серого к выходу. Они благополучно добираются до площади. Прапор и Тимур подходят через пару минут.

– Не нашли? – риторически спрашивает Прапор и кивает на авоську: – А это что?

– Михася с Васильком не нашли, нашли библиотеку! – бодро рапортует Вадик. – Вот, набрал почитать, а то дома ничего нет, кроме журналов и любовной чуши.

Прапор вздыхает, недовольно хмурится, но молчит и командует возвращаться.

Хмарь налетает на полпути к дому, но они уже идут к границе и даже не успевают надышаться.

Мама стоит на парадном крыльце и с облегчением пополам с разочарованием смотрит на их приближение.

– Не нашли… – бормочет она, обнимает Вадика, ерошит волосы на голове Серого и кивает Тимуру с Прапором.

Вадик протягивает ей книги со словами:

– Утешительный приз. Мы библиотеку нашли.

Мама принимает авоську и молча идет в дом. Хлопает дверь гостиной, и Верочка начинает плакать. Чувствуя себя последним трусом, Серый проскакивает мимо, взбегает по лестнице и прячется в их с парнями комнате. Руки сами хватают карандаши с бумагой, белые листы расцвечиваются линиями и штрихами. Образы льются, топят сознание, даря сладостное забытье. Серый выплескивает из себя все, что видел и чувствовал, и в конце концов в голове наступает пустота.

Через пять рисунков и пять минут к нему скребется Тимур.

– Можно? Или ты еще не настрадался?

Серый отрывается от альбома, смотрит на друга мутными глазами и понимает, что спина уже давно ноет.

– Да я не страдал… – бормочет он и потягивается.

– Ну да, верю, – Тимур выразительно выгибает бровь, кивая на альбом и заходит. – Верочка успокоилась. И пришли хозяева, принесли подарки к рождению девочек. Выйди, что ли, поздоровайся. И отвлеки свою мамку, а то у меня такое чувство, что она их хочет расчленить.

Вздох, который вырвался из груди Серого, мог бы надуть паруса.

– Иду.

И идет, еле переставляя ноги. Тимуру приходится даже ткнуть его под ребра, чтобы он не споткнулся на лестнице.

– Юфим Ксеньевич, Зет Геркевич, здравствуйте! – здоровается Серый, заходя в гостиную.

– Здравствуйте, Сергей Алексеевич! – здороваются хозяева. Они стоят у журнального столика, заваленного бумажными пакетами и свертками.

А в гостиной неспокойно. Олеся напряженно застыла над колыбелью с детьми. Верочка полусидит, откинувшись на подушки, бледная, но решительная. Мама, склонившись, горячо ее отговаривает от чего-то.

Серый заходит на середине разговора:

– Вер, не надо…

– Отстань, Марина! Если не они, то никто! – горячится Верочка.

И для женщины, которой сделали операцию, у нее очень бодрый и звонкий голос.

– Вера, это плохая идея!

– Отстань, Марин! – отмахивается Верочка, глядя на хозяев. – Я хочу попросить!

– Вера, не смей! – шипит мама.

– Я хочу попросить! – не отступает Верочка. – Верните мне моего мужа, Михася!

Мама отшатывается, сжимает губы в полоску, а руки – в кулаки. Ей явно хочется треснуть подругу по голове.

А Юфим с Зетом переглядываются, шепчутся между собой.

– Только вашего мужа? – уточняет Юфим.

Верочка без колебаний кивает.

На губах Зета расплывается ехидная ухмылка. Юфим одергивает его и отвечает:

– Хорошо. Ваш муж вернется завтра утром.

У Серого в голове возникает большой и очень круглый вопрос: «Что? Серьезно?»

– Значит, они у вас? – не выдерживает мама.

– Что вы, Марина Викторовна! Чтобы я пустил к себе в дом посторонних? Абсурд! – говорит Зет.

Мама молча разворачивается и выходит, отпихнув Тимура с дороги. В тоне Зета отчетливо слышится смех.

Глава 18

Михась действительно возвращается после завтрака, вялый, потухший. Он молча снимает в прихожей кроссовки, проходит на кухню, где бросает на стол рюкзак, набирает воды и долго пьет. Прапор и мама пытаются что-то выпытать из него, возмущаются, спрашивают. Михась смотрит на них с видом человека, к которому пристают с невероятно глупыми вопросами. Его безразличное молчание злит. Мама начинает орать и требовать, чуть ли не стучать кулаками и топать ногами. Кафельные стены просторной кухни отражают звук, отчего крики превращаются в невероятный гам. Серый, Тимур и Вадик наблюдают, забыв про то, что нужно промывать рис и что-то делать с продуктами.

Когда мама в запале хватает Михася за грудки и трясет, что с их разницей в росте смотрится комично, появляется Верочка. Серый даже забывает о том, по какой причине кричат. Пусть вид у нее еще болезненный, но без живота, с непривычно тонкой талией, подчеркнутой широким поясом, Верочка неимоверно хороша.

– Миша! – восклицает она, и мама, опомнившись, замолкает, отступает.

Михась ставит стакан на место и шагает к ней, сгребая в объятья.

– Прости, я напугал тебя. Ты родила. Как девочки? – выговаривает он, и слова падают обрывистыми звуками. Михась будто слишком долго говорил на другом языке – он делает долгие паузы, вспоминая, выговаривает с непривычной манерой, чуть хрипящей, мягкой.

Серый почему-то обращает внимание на его волосы. Они темные, по-прежнему короткие, но… как-то иначе. Аккуратнее. Словно только что из-под машинки.

– Хорошо, – Верочка не обращает внимания ни на что. Она вся прячется на груди мужа, вжимается, обнимает за пояс, взмахнув кружевной шалью, словно белыми крыльями.

Михась гладит ее по голове, целует в макушку, вздыхает. Вся его фигура, лицо и глаза