думал, что ты уродишься такой любвеобильный!
— Вы не волнуйтесь. — Наташа поставила бокал с соком и бесстрашно посмотрела на будущую свекровь. — Я продам свою квартиру в Тамбове, возьмём ссуду в банке и приобретём здесь приличное жильё.
— А на что вы будете жить? — не сдавалась женщина. — Двух ребятишек кормить, одевать надо. Они же не виноваты, что у них папка гуляка.
— Не двух, а трёх.
— Что трёх?
Рафик внимательно посмотрел на Наташу и до него постепенно стало доходить, что она имеет в виду. Оказалось, что не он один такой понятливый. Вдруг за столом все заговорили, потянулись с поздравлениями. Мать от такой приятной новости растаяла, и даже решила хлопнуть рюмашку за появление нового человека в их семье. Сейчас Рафаэлю казалось, что он невероятно сильный, он сможет, преодолеет, и всё получится.
Дом, где проживал Родион Караваев, показался каким-то жалким и неухоженным. Огород давно никто не возделывал, от обильных дождей и солнца бурьян поднялся по пояс, некогда ровный забор покосился и облупилась краска. Рафик остановился у калитки и крикнул вглубь двора:
— Есть кто дома?
Он постоял немного в тишине, откинул щеколду и направился к дому, и тут на порог вышел мужчина в простой клетчатой рубахе и шортах.
— Кого вы ищите?
— Мне нужен Родион Караваев.
— Это я. Чем могу служить?
Полицейский показал удостоверение и предложил поговорить в доме. Хозяин не был особенно дружелюбен, однако пригласил гостя на кухню. Рафик осмотрелся: обстановка, интерьер знали лучшие времена, телевизор десятилетней давности, облупленный комод, холодильник, модель которого давно сняли с производства, но несмотря на это в доме царила чистота. Караваев открыл ещё одну дверь, и они вышли на внутренний двор. Полицейский щёлкнул языком от восхищения, они с братом всегда мечтали об этом, особенно, когда были пацанами, но жили в городской квартире и такое увлечение позволить себе не могли. Это оказалась голубятня. Вольеры располагались от пола до потолка и через решётчатые окошки выглядывали любопытные бусинки глаз голубей. В одной клетке разместилась большая компания жёлтых и розовых канареек. Хозяин совал через жидкие отверстия нашинкованную капусту, а юркие тельца в знак благодарности верещали без умолку и сновали хаотично по клетке. В эту секунду Рафику захотелось плюнуть на дела, а завести беседу вот об этом птичьем хозяйстве, но хозяин сухим тоном не дал такой возможности полицейскому.
— Так что вы от меня хотите?
— Расскажите про тот случай, когда вы проиграли крупную сумму денег неким господам.
Караваев на несколько секунд спрятал взгляд, но быстро взял себя в руки. Рафик понял, что мужчине нет необходимости рыться в памяти, он всё прекрасно помнил.
— Вас волнуют чужие деньги? — он ухмыльнулся. — Это произошло давно.
— Интересно, потому что все участники этой игры мертвы, кроме одного. Он даже был вашим приятелем одно время. Гульбанкин Эдуард Аркадьевич.
— Помню, помню, любитель японской культуры. А про остальных я читал в криминальной хронике. Сказать честно, туда им и дорога. Но я их не убивал, если вы за этим сюда пришли.
— У вас была причина.
— Какая? Деньги? Да не смешите меня. Если вас не устраивает моё объяснение, проверяйте алиби.
— Проверим. Так вы расскажете, что тогда произошло?
— Ничего не обычного. Я ввязался в игру и проиграл. Просил отыграться, но эти жлобы даже слушать не стали. — Родион выдохнул последние слова. — Вот и всё. Больше я ни с кем не встречался, и прекратил всяческие отношения с Гульбанкиным. Он повёл себя не как джентльмен.
— Где вы работаете?
— Консультант в российско-японской компании по продаже копьютерных технологий. — он повернулся к канарейкам. — Это всё?
— Не больно богато живёте для компании такого уровня.
— Как умею.
— Кто проживает вместе с вами?
— Я один. Мама умерла недавно.
— Извините.
Родион махнул рукой и вернулся на кухню, а Рафику ничего не осталось делать, как сесть в машину и вернуться в Управление. Что-то осталось недосказанным, какая-то мысль постоянно ускользала от него. Полицейский пытался анализировать эту короткую встречу и понимал, что она совершенно ничего не дала. Караваев не шёл на контакт, не предложил кофе или чай, себя обелить совершенно не стремился, скомкал разговор и бесцеремонно выпроводил гостя.
— А ты ждал хлеб-соль? — Шапошников развёл руками на измышления товарища. — Полицейскому рады в тогда, когда вопят— «Убивают», и то, если он вовремя появляется. Караваева надо проверить на всякий случай, однако всё сходится на Гульбанкине и улики, и отпечатки пальцев в квартире Левченко.
— Вот именно, на первом этаже их полно, а вот когда он пошёл топить жертву, то ни одного. Как-то странно. Гульбанкин же не совсем дебил, оставил свои пальчики внизу, а отправляясь наверх одел перчатки. Да и бабки возле подъезда точно говорят, что на нём была надета голубая рубашка с коротким рукавом, а пуговица в ванной от тёмной манжеты с длинным рукавом.
— Может быть он специально подкинул другую пуговицу, чтобы сбить нас с толку?
— Не знаю. — Рафик пожал плечами. — А почему он так нелепо, в тумбочке стола, прятал улики от двух первых жертв? Он же понимал, что мы моментально найдём и грим и пуговицу Ашкенази. Да и видимого мотива у бизнесмена нет.
— Будем работать, найдём. — Шапошников и сам осознавал, что улики, указывающие на Эдуарда слишком очевидные, даже слишком. Пока он решил перевести разговор на другой персонаж. — Колыванова придётся отпускать. Его мамаша созналась в подлоге Свидетельства о браке, а ему нам нечего предъявить кроме того, что он налил вино своей любовнице. — полицейский спохватился. — Послушай, у палаты Кравцова есть охрана? Ведь рано или поздно он заговорит?
— Не волнуйся, там всё под контролем. Врачи хотели перевести его в общую палату, но я попросил подержать больного в реанимационном отделении. Туда так просто не пройдёшь.
— У тебя есть что-нибудь ещё о Караваеве?
Рафик открыл форточку и пристроился на подоконнике с сигаретой между пальцев. Сергей невольно скривил лицо— с некоторых пор ему стал противен запах табака. Приятель увидел гримасу и пропел:
— «Последний нонешний денёчек,
Гуляю с вами я друзья…»
Тоже бросаю курить, Наташка беременная. Дома попрятала все пепельницы, обнюхивает меня, даже когда мусор выношу.
— Молодец! С тобой так и надо!
— Ещё друг называется! — Рафик сделал две короткие затяжки и смял сигарету в старой банке из-под кофе. — Так вот про Караваева: обыкновенный, традиционный мужик сорока двух лет, без излишней растительности на лице, с коротким, начинающим седеть ёжиком на голове, не толстый, не худой, среднего роста. На мой взгляд, он нравится женщинам, но официально никогда не был женат, а неофициально пока не выяснил.
