один семья братья драться до смерти, чтобы стать вождь, чтобы взять самый лучший женщин, много жена… Народы тоже как братья… Могут немного жить мирно, а потом собирать воинов и идти за добыча… Так уж мир устроен, кларон… Боги так сделать, а мы — дети их детей живём так, как сказать Боги…
— Тогда ты должен быть уже на небе, Старший, в царстве Воинов, а не сидеть здесь…
— Ты прав, кларон… Ты очень сильно прав… Но здесь мой семья… Не тот, где мой старший сын… Хассан очень хитрый торгаш… Я хотеть умереть, когда очнулся завязан верёвка руки и ноги, но куриш не дал. Он насильно меня кормить и закутывать ночь мягкая шкура… Чтобы не бить голова на камень… Я не хотеть ходить, тогда он меня привязать носилка и тащить четыре хассан… Он знать как заставить мой хотеть жить… Он видеть, джардух, как мой нравиться маленький девушка, ирит, тоже пленный. Когда я стоять, он бить её и смеяться, тогда я начал ходить… Когда меня продать, он смеялся другой хассан и тот купить этот девушка тоже… Теперь этот другой совсем не смеётся… Много лет уже… У меня здесь есть сын, кларон… Сейчас мой не хотеть на небо… Мой хотеть жить этот место, где свобода и помогать тот кто убежал от рабство… Ты понимать мой?
— Да, старший, я очень хорошо понимаю… Я отнял у архаика, который внизу пять девушек… Они сейчас в нашем городе, но боятся жить, думают все будут показывать пальцем и говорить, что они потеряли свою честь…
— Мой совсем не понимать… Ты победить Архаик?
— Нет ещё… Пока нет… Я умею делать то, что не умеет простой воин…
— Летать?
— Да, и летать тоже… Архаик думал, что поймал меня, но я забрал его девушек и ушел… Вон, сестра видела, можешь спросить, она ещё врать не умеет, слишком молодая…
— Зачем?… Мой верить… Только не всё понимать… Мало знать…
— Тебе нужна помощь, Старший?
— Мой не знать сейчас… Мой благодарен, маленький кларон, но не знать, что можно просить?… Что нужно мой семья…
— Тогда подумай… Я приду завтра… Еда, топливо, шкуры, оружие, говори, что хочешь… Одежду, верёвки, посуду…
— Ты как маленький Бог, кларон, захотеть — прилетать, захотеть — приходить… Слышать? Дети смеяться! Твой сестра тоже маленький Бог, они мало смеяться, здесь трудно жить… Мой может ты помочь?
— Может…То есть, да, ты можешь… Я не хочу узнавать твою тайну, Старший, но сестра боится сейчас летать, сильно испугалась птицы, а мне надо спуститься вниз, найти Архаика, поговорить… Ты можешь провести нас пещерами?… Если надо, завяжи глаза…
— Если твой может сам приходить и победить Архаика, то поздно бояться, кларон… Надо или верить твой или драться насмерть… Мой не знать почему он верить? Я скажу, твой проводить… А ты помнить, что это место главный тайна мой жизнь, да?
— Я знаю, что такое тайна, Старший… Не буду обещать, но постараюсь завтра прийти…спасибо за еду… Суслик был вкусный очень…
— Это не суслик, кларон… Это лягушка и немного змея…
— Только сестре не говори этого, Старший… Удачи тебе…
По хриплому указанию вождя, Дикарь повёл летунов в расщелину, висящую почти над пропастью, откуда они попали в пещерный ход, местами пробитый руками каменотёса, гора изнутри оказалась изрытой дырами разных размеров. Узкие трещины переходили в сталактитовые залы, характерными змеями вились, как кишки, проходы, сделанные водой, наверно их имел в виду вождь, когда говорил, что здесь можно и утонуть…
Вершиной феерии оказался ледник, застывший внутри скального монолита, из которого на путников смотрело жуткое чудовище, страшное только тем, что преломления света и блики факела придавали угрожающий вид обычному барану с двумя огромными спиральными рогами, висел он наклонившись, как бы в полёте и не каждый прохожий решился бы протиснуться в узком пространстве…
Фарис-Та тихо ойкала в таких местах, а Мишке было завидно её первозданному ощущению новизны в необычном месте, сам он больше смотрел, куда ставить ноги, чтобы не свалиться кубарем и не шмякнуться мешком… Так же неожиданно, как вошла, пещерная дорога выскочила из темноты своей внутренности на ослепительно сияющий обрыв почти у самой поверхности долины. Небольшая площадка как балкон была обложена бруствером из камней, удобным для швыряния в голову противника и одновременно служила защитой от стрел снизу.
Оставалось преодолеть не больше десяти ростов ирита и Дикарь начал разматывать верёвку для спуска, но колдун не дал ему этого делать, пожал руку, обнял свою необыкновенную сестру и плавно перелетел вниз… Он не стал искать замаскированную тропинку, а перелетал над самой поверхностью некрутого склона почти касаясь ногами кустов, густо украшенных цветами, похожий на горбуна из сказки, укравшего принцессу, из-за своего рюкзака с двумя лётными костюмами.
Не желая быть обнаруженным раньше времени, Мишка не стал искать войско, зато выбрал в складке изгибов хребта удобную каменистую площадку для высадки, которую также зарисовала Фарис-Та. Теперь можно было выходить к Архаику для переговоров.
СЕРЫЕ ПТИЦЫ
(Мроган)
Совещались до темноты в лагере пленных. Мои предложения были просты: пройти в юрту, отдать мешок с монетами, откуп, причём, именно медными, чтобы он выглядел весомее, потом упрекнуть Архаика в неточном выполнении договора, высказать ему недоверие и предложить выделить конвой, потом самому или с тем, кому он доверяет, пойти и выкупить первую сотню. Пленных предварительно перегнать через Дверь на выбранную сегодня площадку с десятком часовых, на склоне спрятать еще десяток лучников, причём заранее, чтобы рабы этого не знали. Всех своих снабдить лётными камнями для авральной ситуации. В случае обострения — напасть на сопровождение, стрелять, душить, или, как вариант, связать и увеличить свой бакшиш. Или удрать ве'рхом…
Тихо тлел костёрик, на колдовских скамьях у палатки сидели Пашка, Клер, отец, Хатакр, вот и вся моя гвардия, точнее, воинский штаб. Дома они сидеть отказались, предпочитая свежий весенний воздух и отсутствие лишних ушей… Пашка, доказывая свою точку зрения, бил кулаком по невидимому врагу, он считал, что торговля — это глупость и, раз уж мы ввязались в открытое нападение, надо дело доделывать… Как с крутизны, если уж побежал, то до конца, нечего тормозить. Клер с ним соглашался. Отец плёл несуразицу типа лобовой атаки. Хатакр, всю жизнь проживший в условиях тонкой приграничной политики, наоборот, предлагал деньги Аламан-Сар-Пашу отдать, раз уж обещано, а пленных оставить и продавать поштучно так, как мы делали раньше, объявив об этом родственникам через торговцев. Всё равно же доход, а риска
