две декады. Две, мрочья сыть, декады с того Совета! А воз поныне там! Вчера я въехал в Ворота… И что я там увидел? Ты, — вычленил из толпы первого попавшегося Тигра, — Отвечай, что я там увидел?
— Не знаю… — пролепетал тот.
— Он не знает! — саркастически передразнил я, кто-то засмеялся, кто-то загомонил, но все оборвал мой рык, — И он прав! Я тоже не понял! Легионеры тренируются, хотя, казалось бы, куда еще! Стражники со Стены и городские тоже! Только наши дети, дети Народа, прозябают и занимаются откровенным паскудством! Неудивительно. Где всё? Почему ничего нет? Почему с Улафом пошли в бой люди едва ли не с деревянными копьями? Я у вас спрашиваю при Народе: Совет, где все то, что мы постановили⁈ Почему никто не ударил пальцем о палец? Кто ответственный? Никто… Что скажешь ты, глава рода Тигров, часто бахвалящийся своим влиянием, богатством и сыновьями? Который смело может говорить предкам: мой внук устроил грандиозный мальчишник, такой, что всем почтенным мужам до сих пор икается! С вас смеются по всей Империи! Ведь вы теперь не Народ и Люди, а шуты и клоуны! В Демморунге разумные озираются вслед вам гогоча и тыча пальцами. Вот что ты сделал для Народа, Тигр! Опозорил! Страшно опозорил! Всех! Будто и не царь зверей твой тотем, а шкодливая мелкая ободранная кошка! — «аргхммр» зарычал тот, но кидаться опасался, — И вместо того, чтобы кровью и делом смыть свой позор, продолжаешь плести вонючие интриги! Сегодня твои люди подговорили весь Народ совершить паскудство, наплевать на Заветы! Что ты нам ответишь?
— А кто ты такой… — наконец староста вмешался.
— Закрой рот, Кром глава рода Волков, я тебе пока не давал слова в свое оправдание! — от такой беспредельной наглости тот поперхнулся, — А твои преступления бесчисленны! И не стоит ли разобраться, чем ты занялся вместо укрепления обороны, вместо взращивания боевой силы Народа? Не непотребным ли пьянством? И паскудным развратом в тигриных традициях? И с кем? Десятки вдовушек в соку приняли бы вчера вас с распростертыми объятиями, напоили бы и накормили, в баню бы сводили, спать уложили, но вы вместо крыши дома и жаркой женской груди, и других узких прелестей… Вон какие красавицы, смотришь, и глаз радуется… Но вы выбрали грязный хлев и Томми! Я даже не спрашиваю: зачем? Мне все понятно. Дело в нарушении вот этих прописанных кровью уложений! — потряс книгой, — А дальше… будет еще хуже! — вновь взялся пророчествовать я, — Говорил вам всем, что не стоит гневить богов? Говорил. И Улаф прислушался, сделал выводы, он теперь герой! Настоящий! Вы же… Ты понимаешь, как опозорил свой род? Что про тебя говорят люди? Так вот, не с твоего ли молчаливого одобрения стали возможными мальчишники? И прочее дерьмо? — многие зашумели одобрительно, — Наши предки перед свадьбой собирались с друзьями, вспоминали дела ратные. Потому что каждый из них к этим годам был ветераном, терявшим близких друзей, стоявший насмерть в бесчисленных сражениях с порождениями тьмы. И многие из них уже были седыми… Вы опомоили великую традицию! Верно я говорю, старики?
— Верно! — те даже, у кого клюки были, застучали ими, — Мроки!
— Я пил с твоим родичем! — решил усугубить староста и неуклюже перевести стрелки.
— С кем ты пил, он мне такой же родич, как лирнийский слизень родственник лирнийскому иноходцу! У обоих есть в названии слово «лирнийский», но разница, как говорится, налицо. Так вот, запомни, среди слизней у меня родичей нет! У меня в Доме пока, включая меня, три человека, в роду — одна Амелия. И она в паскудстве не замечена. Почему так мало? Потому что быть в моем великом роду и в моем великом Доме это великая честь и благо, и кого попало я не принимаю. Каждый из моих стоит сотен! Даже полную клятву верности я принимаю не у всех. Это нужно заслужить! Но то, что приезжий аристо твой друг — это бесспорно. Как гласит истина, покажи мне своих друзей, и я узнаю, кто ты. Мы тебя узнали! И лучше молчи!
Подождал. Кречет скалил зубы, едва не рычал, теперь точно решатся на задуманное. Мне не хотелось терять двое суток на резню призрачных сущностей, чтобы еще поднять ятаганы. Столько времени по приблизительным прикидкам, если не повстречаются высшие вроде жнецов, требовалось для добычи необходимой энергии.
— А теперь слушайте все! Меньше двух декад прошло с того времени, как наш караван вышел в Северную крепость. И на него напали! Все знают о результатах. Десятки погибших Людей из Народа. Пострадали все. И женщины, и мужчины, и старики, и дети. Но основное бремя испытаний выпало на долю рода Медведей и Волков. Их главы чудом пережили магическую атаку некроманта Руга Темное Солнце, в итоге оба лишились тотемов. Кто виноват? Я отвечу! Сговор артультовцев и подлых гоблов. Разбойники хотели освободить сообщников и плевать хотели на жертвы среди вас. Вы для них грязь из-под сапог! Навоз, которым они готовы щедро удобрять земли Хаоса! О чем это говорит? Артульт — зло! Он не радеет за Народ, несмотря на их заявления! И доказательство — количество убитых при «освобождении». Я их тогда остановил, иначе бы жертв было больше. Сжег подлое племя! Убил шамана, огров, гоблов, минотавров, мертвецов! Всех, кто шел против… Вражеская кровь покрывала меня с головы до ног! От меня бежал в ужасе сам темный маг, имя которого многие боятся произносить вслух! Не отставали от него и двухголовые паразиты! Спрятались от меня за магической каменной стеной! Суки! И этому есть не один и не два свидетеля среди Народа! Смотря на погребальные костры тогда, ненависть ко всем тварям родилась в моем сердце. И я сказал — я возьму кровь за кровь, я их заставлю ею умыться, я пойду по их трупам, и меня никто, и ничто не остановит! За слезы наших детей и матерей, за молчаливые хмурые взгляды дедов и отцов! Они ответят! За все! Верно ли я решил поступить?
— Верно! Верно! — толпа задыхалась от ярости.
— Набрав в Демморунге два десятка наемников, после завершения всех дел, я выдвинулся в земли Хаоса. Всё пыталось меня остановить, казалось, не было ни одной подлой мрази, которая злобно бы не бросилась в атаку, чтобы не дать свершиться возмездию. Справедливости! Но… Но они не
