Атмосфера в палатке была напряжённей некуда. С одной стороны белого пластикового стола сидели Йоэл и его гоночный инженер, с другой — я и Пауль. Между нам в качестве «третейского судьи» занял место глава команды Тимо Румпфкайль.
Определённо, разговор должен был стать той ещё горькой пилюлей.
— В этой гонке, — вдоволь потянув паузу, наконец заговорил директор, — мы должны были привезти победный дубль. А в итоге, — он по очереди грозно посмотрел на нас, — получилось только седьмое место из-за штрафа и сход на последнем круге. Надеюсь, вам не надо напоминать, что такие провалы в концовке сезона недопустимы? Вдруг именно этих баллов нам не хватит, чтобы обойти «Карлин» в обоих зачётах?
— Сэр, да я всё понимаю… — начал было Эрикссон, но Румпфкайль его перебил:
— А мне кажется, нет, не понимаешь!
Шумно вздохнув, директор продолжил:
— В общем, так… Если что-то подобное случится ещё раз, то с вами будут немедленно расторгнуты контракты. С обоими! Не дожидаясь конца сезона. Пусть даже придётся выплатить компенсацию. Мне крашеры в команде не нужны.
— Но тогда вы потеряете вообще любые шансы закончить сезон даже не втором месте! — возразил я. — Разве это стоит того?..
— Пусть это станет нам всем уроком. И вам, и мне. Нам всем.
Настало неловкое молчание.
Я видел, как сдерживались от резких слов мой напарник и его инженер и как по-настоящему грустно стало Румпфкайлю. Именно сейчас был момент, когда обсуждение можно было повернуть в другую сторону.
Вот только кто это сделает?
— Я бы не был столь категоричным, — вдруг сказал Пауль.
Я изумлённо воззрился на него. Вот уж не ожидал, что этот шизоид на сей раз выступит с позиции разума!
— Да, неприятно, когда случаются такие аварии, но кто от них застрахован? И чему сейчас огорчаться? Мы были третьими в прошлом году, а теперь у нас есть шанс побороться за вице-чемпионство с «Премой». Наши гонщики на высоких позициях в личном зачёте, и этот год без преувеличения уже можно назвать успешным. Тот случай — просто гоночный инцидент, и я считаю, не стоит раздувать из этой мухи слона. Борьба за титул, скажем так… немного ослепляет, заставляет не обращать внимания на очевидное в угоду… некоторым иллюзиям, не так ли?
Он с прищуром посмотрел на директора.
Чёрт возьми, да он сейчас по-настоящему улыбался!
— Давайте исходить из того, что мы ещё можем выиграть чемпионат, — продолжал Пауль. — Да, придётся постараться, и вдобавок потребуется немного удачи, но… Точка невозврата ещё не пройдена, и для нас нет ничего невозможного, если мы будем работать вместе. Что думаете?
Румпфкайль молчал. Долго.
Я уж было подумал, что тот сейчас отвергнет позицию моего гоночного инженера, но неожиданно руководитель команды произнёс:
— Хорошо. Давайте не будем рубить сплеча. Просто… — он поочерёдно взглянул нам всем в глаза, — давайте будем хотя бы немного внимательнее.
Когда мы вышли из палатки на свежий прохладный воздух паддока, я обратился к Паулю:
— Вот это было мощно. Спасибо…
Внезапно инженер развернулся ко мне. Теперь на его лице не было и следа того лёгкого веселья, которым он покорил всех во время дискуссии.
— Выиграй этот чёртов титул, — резко ответил он, ткнув пальцем мне в грудь. — Не заставляй меня пожалеть о решении выступить в твою поддержку.
И он, не оглядываясь, направился прочь.
В чём-то он, похоже, ни капельки не изменился.
* * *
К третьей гонке у меня начался небольшой мандраж. Отставание от Норриса теперь составляло вместо тридцати трёх очков целых пятьдесят восемь — больше, чем было перед началом этапа. И мне во что бы то ни стало надо было выигрывать, а Лизе — объезжать Ландо, чтобы я мог отобрать титул в самой последней гонке.
Эрикссон тоже всё понимал — но, в отличие от меня, шансов на чемпионство он уже лишился: откатившись после двадцатисекундного штрафа на седьмое место, он проигрывал Норрису сто четыре очка за четыре заезда до конца сезона. Вот и проверим, насколько сильна в напарнике готовность к командной игре.
Происходящее напоминало мне самый первый мой сезон в «формулах»: где я долго сливал, но потом выиграл пять из семи заключительных гонок и на одно очко опередил финна Нико Кари. Только сейчас было ощущение, что ставки намного выше.
«Формула-1» маячила уже перед самым носом…
Осталось лишь протянуть руку и прикоснуться к этой мечте.
Старт выдался не особо удачным: колёса не сразу нашли сцепление, так что к «Карлину» первым подъезжал Йоэл.
Я же решил сделать ставку на выход — а потому выбрал свою траекторию, пролетая поворот по раннему апексу.
Чуть повело на поребрике, но не критично. За счёт раннего разгона я получил неплохую прибавку к скорости — и на главной прямой уверенно накатывал на Эрикссона.
Посмотрев в зеркала, я обнаружил, что и Форман уж тут как тут — легко прошла Норриса, который опять широко выехал, и теперь мчалась за мной как приклеенная.
На торможении мы оба пролетали мимо шведа, который, видимо, решил поосторожничать — и в итоге потерял даже стартовую вторую позицию. С ним уже готовился разбираться Ландо — а я, преследуемый Лизой, нащупал свой темп и стал уезжать.
В целом, эта гонка тоже обернулась донельзя скучной. Не было даже какой-то тактической, позиционной борьбы в пределах топ-группы: к пятому кругу мы с Лизой везли другой паре аж три секунды.
В остальной части пелотона, насколько я знал, с экшеном всё должно было быть нормально. На первом круге в «Ремусе» развернуло Чжоу, потом Айлотт вылетел в гравий и вынужден был сойти, почти тут же столкнулось Пике и Соори, так что между ними чудом смог проехать Флореску (что, кстати, привела к трём минутам жёлтого флага на всём протяжении трека). Немного погодя Хьюз получил проезд по пит-лейну за тот контракт с Чжоу — а ещё через круг сошёл из-за сломанного крыла.
Более того — минут за пять до конца предстояло сломать крыло и Норрису при атаке на Эрикссона, и швед
