— Героем? — переспросил Фурриас. — Я не знал… странно.
— Вот видишь!
— Ничего я не вижу. Кроме знака Хаоса на жене наместника. И я должен в этом разобраться. Обязан. Ты воспринимаешь все очень просто… Сражаются два властелина за обладание нашим миром. Если что-то происходит во вред одному, значит — на пользу другому…
— А это не так? Их осталось двое, так что выбор невелик…
— Чушь! — выкрикнул Фурриас. — Чушь, чушь! Все эти войны, дрязги, интриги, хитрости и подлости — чушь. Мелкая досадная чушь! Идет война… Многие века идет война между Хаосом и Порядком… Ты можешь это понять? Хаос ищет любую лазейку, самую крохотную щелку, чтобы ворваться в наш мир, разрушить его и поглотить… Все монстры, живущие в нашем мире, все расы и народы, самые кровожадные и злобные — ничто по сравнению с Хаосом. Монстры уничтожают людей, разрушают города, но они не могут нанести вред миру, потому что сами являются его частью… Хаос никогда не успокоится… Не отступит. Он ждет возможности нанести удар. И есть люди, готовые отдать ему этот мир, разрушить этот мир…
— А сами они уцелеют?
— Нет, но им это и не нужно — Хаос уже проник в их души, исказил понятия о добре и зле… Поэтому Орден инквизиции ведет постоянную борьбу, не щадя ни себя, ни других…
— Пока я видел, как вы не щадите других…
— Я уже потерял половину моего отряда, — сказал Фурриас. — И боюсь, все остальные… и я тоже… Нам, скорее всего, отсюда не уйти. Но не в этом дело. Дело в том, что мы должны выполнить свое предназначение… Кажется, я нашел разгадку Последней Долины… Мы были в Диком Углу… Помнишь такую деревню?
— Конечно.
— В одном дворе мы нашли каменную плиту из Храма Светлого… Местные называли руины Каменной Горкой. Я долго осматривал развалины… Возвращался туда при любой возможности, заглядывал в каждую трещинку и щель. Мои люди очистили каждую пядь каменного пола и уцелевших стен. Я долго не мог понять, что изображено на полу. Очень долго… Черные линии переплетаются с белыми, завязываются в узлы, снова разбегаются. Потом, как озарение — я вдруг понял, что передо мной лежит карта Долины. Почти всей Долины, кроме западной части. Там пол разрушен, каменные плиты раздроблены на мелкие кусочки. А узлы на карте… черные узлы. Это деревни и поселки Последней Долины. Я проверил — почти все переплетения черных линий соответствуют нынешнему положению сел, хуторов, деревень… Но ведь храму — почти тысяча лет. Тысяча. А люди живут в Долине всего пятьсот. Я вначале не поверил себе, своим глазам, своим мыслям, еще раз проверил… В Долине много руин, святилищ, захоронений. Слишком много. Ни в одном другом месте я не видел столько. И руины эти, захоронения и святилища… то, что от них осталось, тоже находятся на месте черных узлов. А я не чувствую их. Должен — а не чувствую эти линии и эти узлы… Я даже представить себе не мог, что такое возможно… Сюда приходили люди и нелюди, селились, жили, умирали, исчезали, снова приходили… Почему? Зачем?
Барс сел на землю, положил меч рядом с собой.
Наверное, инквизитор действительно сошел с ума и пытается теперь выговориться, выплеснуть свое безумие на кого-нибудь другого. Это бред. Бред, понятно… но отчего кровь у Барса стынет в жилах? Почему дрожат руки?
Барс начинает верить? Сам превращается в безумца?
— Белые линии на карте исходят из Храма, они проходят через черные узлы, словно пытаются перечеркнуть их, лишить силы. Такое бывает — святилища строят на местах черных капищ, чтобы лишить это место силы, парализовать зло, исходящее от них… И здесь, в Последней Долине, кто-то пытался исправить зло, содеянное тысячу лет назад… Кто-то пытался набросить сеть на эту землю. А потом я понял… Совсем недавно, к сожалению, понял, что черные линии тоже сплетаются в сеть. И уходят за край уцелевшей карты. Может, к замку?
— Мы называем его руинами, — сказал Барс. — Там никогда и ничего странного не происходило. Да и не может быть ему тысячи лет… ты ведь видел стены? Это не древние стены…
— Или они не стареют… — прошептал брат Фурриас. — Я был возле замка, я почувствовал зло, даже печать Хаоса почувствовал… но Хаос не так силен в замке, чтобы управлять черной сетью Долины. Потом… Потом я увидел Канту… И увидел клеймо Хаоса на ее теле… и отметину Хаоса на ее душе… Тоже не очень сильные, не способные дать могущество и настоящую власть. Но ведь они были. Они есть. И я должен узнать… Любой ценой должен узнать, зачем Канта пришла сюда…
— А если ты ошибаешься? Если все это чудовищное совпадение? Ты ведь понимаешь, что наместник не простит тебе этого. И, убив его жену, ты обречешь себя на смерть. И не сможешь разгадать тайну Долины… Ты об этом подумал?
— Подумал. И для этого мне нужна твоя помощь.
Инквизиторы стащили мертвые тела в кучу, Фурриас подошел к ней, протянул руки. Между ладонями полыхнул лиловый огонь, яркий даже при свете солнца. Тела загорелись.
Барс вскочил на ноги и подхватил меч:
— Какая помощь?!
— Ты — местный. У тебя есть верные люди в деревнях и в замке… Мы с тобой исчезнем для всех, а они будут нашими глазами и ушами. И наступит день, когда мы поймем, что медлить больше нельзя…
…И этот день настал.
Начались и закончились дожди. Выпал снег. Наместник отвел своих людей к замку, пытаясь сохранить и удержать хоть что-то, хоть несколько деревень. Старый торговый тракт обезлюдел.
Фурриас и Барс посылали своих разведчиков на восток по тракту, вернулся только последний, не пошел дальше Брода, вернулся и рассказал, что мытарня уничтожена. Мытари убиты, и, как показалось разведчику, они убили друг друга.
Застава на Пороге тоже была заброшена. Все, кто искал безопасности у наместника, жили теперь в слободе, под не слишком надежной защитой деревянной ограды, построенной осенью.
Несмотря на морозы, леса кишели чудовищами и смертоносными тварями. Люди, все еще жившие в деревнях, словно лишились разума. Деревня воевала с деревней, проигравших убивали, и не просто убивали: Барс видел несколько жертвенников, заваленных человеческими черепами; деревья, увешанные флагами из человеческой кожи; ритуальные ограды, составленные из костей…
Оконные проемы в руинах древних башен горели зловещим светом, молнии и огненные шары обрушивались на всякого, кто пытался к башням приблизиться.
Последняя Долина не умирала, она уже умерла, но кто-то могущественный и злобный продолжал поддерживать в ее мертвом теле видимость жизни.
Барс ждал наместника возле старого дуба. В юности бегал сюда на свидание с девчонками, теперь вот…
Он медленно ходил вокруг дерева, протаптывая в снегу дорожку. Барс сам вызвался на эту встречу. Ему нужно было успеть переговорить с Гартаном до того, как тот увидит свою жену. Потом разговор может и не получиться. Канту привязали к осине и обложили хворостом. Канте заткнули рот. Вряд ли муж будет спокойно разговаривать с теми, кто так поступил с его женой.
От леса послышался свист. Барс оглянулся — на опушке гарцевал всадник. Барс поднял руку, махнул. Всадник приблизился.
