Не заперто, вот это удача. Нет, что-то не так… –Ограничитель появился из-за дверцы шкафа. Казалось, несанкционированный визит его ничуть не удивил.
– Ах, Лола, проходите. Я все ждал, когда же вы выкинете нечто подобное, поэтому не запер дверь.
– Лола глубоко вдохнула и шагнула к столу.
– А я все думала, вдруг Вы домой уйдете.
– Домой… Ограничитель ухмыльнулся. Разумеется, такое место существует, но я предпочитаю контролировать ситуацию лично.
– Угостите меня кофе?
– Поздновато для такого напитка, но, если Вы настаиваете, не смею отказать.
– Что, даже охрану не позовете?
– Обязательно, но чуть позже. Сначала удовлетворите мое любопытство. Зачем Вы пришли, Лола? Вы ведь знаете, что никаким образом не сможете повлиять на ситуацию?
– Я хочу понять.
– Ах, да, Вы же ученый. Вполне естественное желание для Вас. А вот и кофе. Что смотрите? Доставайте, раз уж принесли.
– Лола озадачено смотрела на Ограничителя.
– Не понимаю, о чем Вы?
– Неужели? О маленькой ампуле, которая лежит в кармане халата, который Вам любезно предоставила моя верная предательница.
– Но…
– Не терпится воскликнуть "Откуда Вы все знаете?". Дорогая Лола, я стал Главным Ограничителем не по счастливой случайности. Я, действительно, знаю все.
– Лола, не прерывая зрительного контакта, вызывающе плеснула содержимое ампулы в чашку Филиппа. Тот выпил залпом и задорно ей подмигнул. – Лола поежилась. – Итак, моя милая гостья, теперь, когда я, наконец, обрел способность к откровенности, пускай лишь на время, кстати, Вы в курсе сколько действует данный препарат? – Лола внимательно посмотрела на Филиппа.
– Сдается мне, это не имеет никакого значения, учитывая, что Вы сказали о том, как стали Главным Ограничителем.
– Мне всегда нравились женщины, наделенные умом.
– Психея К., например?
– Филипп скривился будто от зубной боли.
– Психея меня разочаровала. Угробить такой потрясающий талант ради самовлюбленного напыщенного индюка.
– Это Вы об отце Алекса?
– Это я об отце Данко.
– Не имеет значения.
– Для него имеет. Он сказал, что ощущает себя двумя разными людьми одновременно.
– И ни один не жаждет услужить Вам.
– Вы пришли поссориться со мной, человеком, в чьих руках находится Ваша жизнь? И не только Ваша.
– Что Вы? Я пришла договориться.
– И о чем же?
– Алекс не станет Вас слушать, он лучше навредит себе. Я бы могла помочь повлиять на его решения.
– Условия?
– Вы освободите всех кроме нас двоих. – Ограничитель задумчиво улыбнулся.
– Знаете Лола, Вы немного опоздали. Не так давно я заключил сделку с господином писателем. И она гораздо интересней. Хотя результат может быть таким, какой предлагаете Вы. На этом пока всё. Остальное станет сюрпризом для вас и других, дорогая Лола. Доктор Константин, – Ограничитель склонился над селектором, по-прежнему не отрывая взгляда от Лолы, – у меня здесь дама, и ее следует проводить в камеру. И повежливей, мы же не хотим испортить репутацию Отдела К. – Когда Константин вошел, Филипп продолжил: – спасибо что навестили, Лола. Мне бы хотелось видеться с Вами чаще, гораздо чаще.
– От него не укрылся расстроенный взгляд, который бросила напоследок Лола, передавая ненужный белый халат в руки доктора.
Глава 40. Приготовления
О Ветре, Мраке и Снеге
Когда Заря нежно коснулась кроны старого дуба, под деревом еще шли приготовления.
– Скажи, Душа, прошептал Ветер, – Ты знаешь, каким будет служение?
– Я предложу Смерти способность переписывать набело.
– Что это значит?
– Скоро увидишь.
– Поторапливайтесь! – недовольно поскрипела Смерть.
– Я из-за вашего человека уйму Времени потратила попусту.
Снег и Ветер положили Человека в середину импровизированного круга и встали рядом с Мраком. Душа и Смерть присоединились к ним. Последняя еще раз бросила раздраженный взгляд на человека и обратилась к Душе на старинном наречии, тем самым пробуждая силы стихий.
* * *
– Скажите, доктор, только, пожалуйста, не жалейте меня, – Лиз сжала правую ладонь в кулак, что, разумеется, не укрылось от внимательного взгляда головоправа, – Он… Он проснется? – София ждала подобного вопроса, но не думала, что он прозвучит так отчаянно, так по-детски. София мягко улыбнулась растерянной девушке.
– Надежда всегда есть, Лиз, но пока о конкретном сроке говорить рано. – Произнеся привычный набор медицинских банальностей, доктор уже хотела завершить осмотр и покинуть палату Альберта, но что-то во взгляде Лиз не давало уйти вот, оставив ее с кучей бесполезных штампов и дырой в сердце. София вздохнула. – Да кого я обманываю. Ты же знаешь то, что произошло, мог бы исправить только Алекс, но даже если чудом ему как-то удалось бы оказаться здесь, понятия не имею, как даже он со своими способностями, смог бы пробиться в истерзанное сознание человека в коме.
– Альберт. – София вопросительно посмотрела на Лиз.
– Его зовут Альберт. Я не хочу, чтобы к нему относились, как к неразумному существу.
– Ох, Елизавета, я не хотела Вас обидеть, просто, откровенно говоря, шансов мало. Учитывая, с каким диагнозом Альберт жил все это время, сложностей еще больше.
– Он был нормальным, не был, а есть, я хочу сказать. – Лиз по привычке смутилась, но отредактированное «я» тут же вернуло Софии уверенный взгляд.
– Полагаю, это заслуга его храброй бабушки.
– Вот, она верила! И я буду.
– Боюсь, только это мы можем сейчас сделать. Верить и надеяться. То, что творит Филипп не оставляет других вариантов.
* * *
Ах, Психея, как же ты заблуждалась насчет меня. Ты давно гниешь в могиле в этой дикой стране среди гор и лесов, а я прибрал к рукам твоего единственного наследничка и собираюсь нанести решающий удар. Но не тебе. Ты знаешь, я всегда не мог поступать рационально, когда дело касалось тебя. Я мщу ему. Твоему самодовольному муженьку. Я мщу твоей женской глупости. Если бы ты пошла со мной, весь мир принадлежал бы нам. Твои способности я оценил бы по достоинству и уж, конечно, не стал бы шарахаться, как от чумной. У тебя бы просто не нашлось причины для этого. Твоя ошибка стоила жизни вам обоим – тебе и твоему павлину-архитектору. Но его щенок будет жить, пока я хочу этого. И я обещаю тебе, Психея, это будет не очень-то легкая жизнь. – Ограничитель нежно провел пальцем по поверхности старого снимка, на котором несколько молодых людей позировали фотографу на зеленой лужайке. В центре кокетливо улыбалась юная рыжеволосая нимфа. Ближе к краю молодой человек с серьезным выражением лица и напряженным взглядом будто стальных глаз застыл, убрав руки за спину. – А я говорил тебе, ты пожалеешь. – С этими словами Филипп убрал снимок в ящик стала, запер на ключ. Оттуда же извлек потертый шестизарядный
