он и рассчитывал, когда Исай устанавливал камеры. Рано или поздно похитителей ждали в этой квартире. Сейчас Корозов ехал к дому Гержавина. Близилась холодная промозглая ночь, и она, похоже, обещала быть бессонной. На улицах зажглись фонари. Над тротуарами торопливо двигались раскрытые зонты, под которыми прятались пешеходы. Погода раздражала их. Свет фар автомобилей на дороге вырывал капли дождя, которые липли к лобовому стеклу, попадая под щетки дворников. Во двор дома Глеб въезжать не стал, чтобы не вызвать подозрение у водителя в машине преступников. Припарковали авто сбоку соседнего дома. Но отсюда просматривались подходы к подъезду, где была квартира Гержавина. Место было удачным. Уличный фонарь хорошо освещал двери подъезда и асфальт тротуара.
По телефону Исай доложил о происходящем в квартире. Пока ничего интересного не было. Преступники не включали свет, расположились за столом в кухне. Подручные Хичкова несколько раз ныряли в холодильник, доставали что-то съестное и шумно чавкали, поедая. Говорили мало, а если заговаривали, то не называли имен. Это немного напрягало Исая и Глеба. Но ничего не оставалось, как ждать. Время шло. От неподвижного сидения в темноте, охранник Глеба стал клевать носом. Водитель толкал его в бок, расшевеливая, и, оглядываясь на Корозова, возмущался:
— Посмотри, Глеб, какой это охранник? Его самого охранять надо.
— Да не сплю я, — бурчал парень в ответ.
В момент этого оживления, Глеб повел взглядом по дому, где жил Гержавин и неожиданно оторопел. Не поверил собственным глазам. Что это, мерещится, что ли? Вдруг увидел, как к подъезду, запыхавшись, спешил Сергей Сергеевич. Надвинутая на лоб кепка на голове, поднятый ворот куртки. Ветер хлещет ему по лицу, обдавая каплями дождя. Высокая сутуловатая фигура наклонена вперед. Шаги большие торопливые. Черт вас возьми, хотел крикнуть Глеб. Впору было выскочить из машины и остановить Гержавина. Корозов не брал в толк, что все это означало. А не зная причин такого поведения врача, опасался своим вмешательством все разом испортить. Усилием воли удержал себя на месте. Хотя, может быть, Гержавин сейчас сам все портит бесповоротно. Глеб проводил его взглядом, видел, как он скрылся в подъезде. Кроме недоумения в голове у Корозова ничего не было. Но, возможно, хорошо, что он не понимал действий врача. Ибо удержать Гержавина сейчас не смог бы никакими словами.
Разумеется, Хичков не был простаком или простофилей. Глеб не знал, с кем имеет дело. Вадим сообразил, где нужно найти Гержавина и сделал очень простой ход. Позвонил в больницу дежурной медсестре и сказал, чтобы любой ценой нашли Сергея Сергеевича и сообщили ему, что его жена находится при смерти. Если его немедленно не найдут к телефону, то жена не доживет до утра. Естественно, Гержавина тут же нашли, забыв о просьбе не реагировать на звонки в его адрес. Ему было ясно, кто звонил. Нервы сдали, когда услыхал текст. Схватил трубку. Знакомый ему чеканный голос спросил:
— Это ты, док? Ты что это дома не ночуешь? Я к тебе в гости заглянул, а ты прячешься от меня! Даю тебе час времени, если не хочешь, чтобы утром я тебе в пакете прислал голову твоей жены! Опоздаешь, отрежу ей уши!
Ноги подкосились у Гержавина. Он тут же забыл обо всем на свете: и о Корозове, и о его людях, стерегущих преступника возле дома. На ватных ногах пошел по ночному коридору хирургического отделения. Медсестра прижалась спиной к стене, испугавшись его изменившегося лица. Хотела что-то сказать, но проглотила со страху слова, а он прошел мимо, словно сквозь нее. Никого не видел. Очнулся, когда уже очутился на улице. Не понимал, кто выскочил за ним следом, сдернул с его плеч белый халат и медицинскую шапочку, подал его куртку и кепку. Впопыхах надел и побежал к дороге. Остановил какую-то машину. Все было, как в тумане. Ветер, дождь, свет фар, и голос похитителя в ушах. Достал какие-то деньги, сунул водителю. И всю дорогу торопил его. Потом выскочил около дома и заспешил к подъезду. Только одна мысль пульсировала в голове: помочь семье. Он никогда не простит себе, если не сможет помочь ей. Ступени лестничного марша в подъезде прыгали перед глазами, расплывались. Он подошел к двери квартиры. По привычке машинально сунул ключ в замок, но дверь подалась под легким нажимом пальцев. Взволнованно войдя в темную прихожую, полоса света с площадки упала на пол и стену, Гержавин остановился в нерешительности. И в этот миг услыхал резкий голос, от которого вздрогнул:
— Прикрой за собой дверь и свет включи в прихожей! Ты же домой пришел!
Автоматически Сергей Сергеевич выполнил все это. Пробежал глазами по прихожей, никого в ней не было. Сорвав с головы кепку, бросил на вешалку, неуверенно шагнул в комнату. Потянулся к выключателю. Но тот же голос жестко остановил:
— Здесь я тебе не разрешал включать!
Застыв на месте, Гержавин остановил дыхание. Хичков пошевелился в кресле:
— Я давно жду тебя, док!
Постепенно приходя в себя, Гержавин разглядел в темноте сидящую фигуру Хичкова. Ему почудилось, что он увидел горящие, как у дьявола глаза. Впрочем, он не знал, какие глаза у дьявола, но хорошо представлял облик смерти. В эти секунды он не сомневался, что глаза смерти, когда она смотрит на свою жертву, должны полыхать и вселять в жертву ужас. Зная, что преступник в квартире не один, врач настороженно оглянулся. Хичков поймал это движение, спросил:
— Ты кого-то ищешь, док?
Торопливо сглотнув слюну, чувствуя, что глотать совсем нечего, потому что в горле пересохло, Сергей Сергеевич ничего не ответил. Вадим словно ударил, как наотмашь:
— Ты со мной говорить не хочешь? Ты мне не рад, док?
Радоваться этой встрече не приходилось. Гержавин видел, что должен что-то ответить, что его молчание сейчас может навредить ему, но язык предательски не слушался, да и голосовые связки не подчинялись. Хичков смотрел холодным прищуром глаз, который скрывала темнота в комнате. Состояние Гержавина ему было понятно. Тот определенно боялся его, но Вадим не верил этому страху. Он хорошо знал, что подобный страх соседствует рядом с ненавистью, и в любую секунду, дай только повод, обернется лютой злобой. Ломая себя, врач все-таки что-то промычал в ответ, а что — и сам не осознал. Затем краем уха уловил едва слышный шум из кухни и догадался, что подручные этого типа находятся там. Хичков изменил позу, согнул в коленях вытянутые ноги:
— Док, ты хороший врач, но плохой аспирант! Ты давал мне слово закончить диссертацию на тему: «Конец пациента». Но не сдержал своего обещания. Как
