на так называемом «баграмском повороте» начинались ухабы. Больше 20 км в час было не разогнаться. Машина подпрыгивала на каждой кочке и дрожала над каждой ямой. Слева по ходу движения росли виноградники, вдалеке иногда видны были отдельные глиняные постройки, справа вообще растянулся пустырь. Все вроде бы шло ничего: магнитофон играл, настроение было хорошее и тут – «бах, бах, бах!». Пули застучали по кабине, водитель резко повернул руль вправо, последовал удар, и автомобиль остановился. От этого удара магнитофон выскочил из рук и затих.
Вот и приехали. Открыли правую дверь автомобиля и по одному спустились на землю. Очереди повторились дважды, стреляли из полуразрушенного здания, как выяснилось, автоматов у нас было только два на четверых, поскольку парни приехали без оружия. В горячке я не сразу заметил, как на левой ноге выше колена из порваной брючины растеклась алое пятно. Потрогал пальцем – болит, вот еще незадача. Лежа в кювете, мы обсуждали, что дальше делать. До ближайшего ГНС-48 оставалось примерно 23 км, только начнешь движение, попадешь в прицел. На той стороне тоже перестали стрелять, тоже задумались, почему мы не открыли ответный огонь. Пока было время, я наспех перевязал рану. До заката было еще далеко, оставалась вероятность что, кто-то поедет по дороге и подберет.
Водитель осмотрел КАМАЗ. Оказалось, при движении наскочили на лежащее на обочине дороги ведущее колесо гребневого зацепления от танка и с правой стороны автомобиля погнулась тяга к переднему колесу. Без принудительной эвакуации было не обойтись. Новый обстрел не начинался, мы лежали на обочине дороги уже минут двадцать, наблюдали обстановку. Со стороны баграмского поворота стал слышен шум приближающейся техники. Пыль постепенно начала оседать и проступили очертания БТР. Через две минуты он остановился напротив КАМАЗа, загородив своей броней. Башня повернулась в сторону виноградников, открылся люк, и мы увидели голову в шлемофоне Володи Великанова. Вот так новость! Откуда он тут взялся и как нельзя кстати.
Как оказалось, Володя Великанов со своими бойцами завершил очередной ремонт БТР и прибыл на ГНС-47 для дальнейшей работы по сопровождению трубопроводчиков на трассе буквально через полчаса после нашего отъезда в Баграм. Бойцы с гарнизона подсказали, что лучше ему проехаться до ГНС-48 и узнать куда нас занесло дальше. Не задумываясь, Великанов, направился в сторону Баграма, и вот они мы, лежим в кювете рядом с КАМАЗом. Автомобиль зацепили металлическим тросом к БТР потащили на ГНС-48. Обстрелов больше не было. Оставив автомобиль с водителем в гарнизоне, мы продолжили путь на Баграм. Лейтенанта из 177 мсп завезли в дивизию и дальше направились в госпиталь, чтобы разобраться с раной.
В приемной госпиталя стояли тишина и покой. Вышедшая на встречу медсестра направила меня в смотровую и попросила снять брюки. Через пару минут пришла женщина-врач весьма приятной наружности, выслушала, что произошло, с улыбкой сняла мою повязку, взяла пинцет и стала ковырять рану. Такого развития событий я, конечно, не ожидал, было больно, аж слезы на глазах выступили. Врачиха сказала: «Ничего страшного, потерпите. Не вы первый, не вы последний», – вот успокоила, добрая женщина. Опять улыбка на лице: «Все нормально, ничего там нет – рикошет. Порвана кожа и мягкие ткани, даже зашивать не буду, так срастется. Правильно, что приехали, я наложу тугую повязку, через день–два приедете, и посмотрим, чтобы не было заражения». Рану она обработала, наложила повязку, и я был свободен. Выехали из госпиталя, по дороге забрали лейтенанта и вернулись на ГНС-47, вот теперь точно был повод выпить пару стаканчиков за удачу. Игорь Павлов уехал на следующий день, оставил свои личные вещи у меня на сохранность со словами: «Пусть у тебя будут, там не знаю куда направят. Наверняка запрут на каком-нибудь гарнизоне».
Через пару дней КАМАЗ восстановили и забрали на КП роты. Присланный БТР был как нельзя кстати, проблем с выездом на трассу больше не было, в ночное время выделялся танк для прикрытия. Вместо командира роты, отправленного на лечение после ранения, старшим от танкистов прислали командира взвода Сергея, моего земляка. Сидя вечером под монотонный гул перекачивающей станции, ПНУ-100/200, мы разговорились, и вспоминания о службе привели нас родной нам Куйбышев. С Сергеем мы были одногодками, только он поступил в Ульяновское танковое училище и в Афганистане служил полгода. Детство у нас прошло в Советском районе города и конкретно вблизи улицы Аврора. Мы ходили с ним в один и тот же детский сад № 226, который был там в 1960–1980-х годах, сейчас там находится Центр детского творчества «Восход». Вспомнили в деталях как был устроен наш двухэтажный детский сад и даже не какую-нибудь воспитательницу, а медсестру Нину Федоровну, которая нам делала прививки от различных болезней. Это, конечно, было удивительно, что мы смогли встретиться так далеко от Родины, хотя так много общего у нас когда-то было. После детского садика родители Сергея переехали в другой район, как часто это бывает, и в школе № 35, в отличие от меня, он, конечно, уже не учился. Через три года мои родители тоже переехали в другой район и воспоминания о детстве стали забываться.
В очередную поездку за продуктами на КП роты в Джабаль-ус-Сирадж я познакомился с вновь прибывшим вместо Игоря Павлова командиром взвода лейтенантом Володей Золотовым. С первых слов нашего знакомства было понятно: наш человек, я как будто всегда его знал, какой-то светлый улыбающийся парень. Володю так же, как и нас направили на передовую практически с курсантской скамьи, только в отличие от нас ему не обещали, что командировка в ДРА продлится один год. В эту же поездку нам выдали четыре прорезиненных защитных комплектов черного цвета, чтобы мы меньше обливались керосином при ремонте трубопровода. Вот и до нас дошла цивилизация. Полгода назад выдали бронежилеты и каски для патрульно-аварийной команды, теперь комбинезоны – служи и радуйся. Получив продукты и обмундирование, мы вернулись на ГНС-47.
Опробовать новые комбинезоны получилось на следующий же день после получения, в ближайшую перекачку топлива. Трубопровод был пробит настолько глубоко, что мне не понять, как афганцы смогли это сделать. Пробоина составляла примерно 5 см. Возможно, били колуном или молотом по кайлу. Видимо, целью было нанести максимальные потери топлива при разливе. Фонтан высотой 3–4 метра был виден при подъезде к месту аварии. Перед расстыковкой труб в последнее время стали практиковать осмотр места аварии, протяжку трубопровода с целью сдвига его с места укладки, чтобы исключить подрыв на мине, и только потом демонтаж трубопровода. Сам демонтаж занимал считанные минуты, а вот монтаж труб
