себе коленями. Выступ скалы, на который он влез, представлял собой почти идеально ровную площадку. На ней александриец мог стоять, широко расставив ноги, и свободно размахивать мечом, не задевая им возвышавшийся позади утес, надежно защищавший спину. Этого было достаточно…
Мемнон вспомнил случай на Крите, когда его недруг Мамерк Волузий с тремя приятелями напали на него, возвращавшегося из Феста в крепость берегом Электры. Тогда он быстро сообразил, что в схватке с четырьмя нападающими его может спасти лишь более высокая позиция. Быстро взобравшись на ближайшую скалу, свисавшую над обрывистым берегом реки, он намотал на левую руку свой плащ, чтобы иметь хоть какую-то возможность парировать неожиданные удары обступивших его с трех сторон противников этим импровизированным щитом. И он вышел тогда победителем из неравной схватки. Трое из его врагов были серьезно ранены, а четвертый не отважился вступить с ним в единоборство, пустившись наутек…
Нынешнее его положение было намного опаснее. Теперь ему предстояло сражаться сразу с десятью или двенадцатью противниками. Но он надеялся, что продержится до того момента, когда Сальвий и его товарищи, предупрежденные Гитой, прибегут к нему на помощь.
В это время от гор уже надвигались длинные вечерние тени.
Вскоре показались солдаты. Они гуськом бежали по ущелью. В руках они держали копья и круглые щиты, а на их широких кожаных поясах висели короткие мечи в ножнах.
Мемнон насчитал четырнадцать человек, но с великим удовлетворением отметил про себя, что ни у одного из них нет лука и стрел.
– «Им не удастся подстрелить меня», – подумал он и, расправив плечи, встал во весь рост на краю площадки, чтобы солдаты сразу его заметили.
– А, вот он! – закричал солдат, бегущий впереди.
– А где девчонка? – запыхавшимся голосом спросил другой, видимо, старший дозора.
– Она здесь! – громко сказал Мемнон, желая отвлечь на себя все внимание солдат. – Испугалась вас и где-то спряталась, – без паузы продолжал он. – Как же ей, бедняжке, не перепугаться при виде таких грозных вояк! Ни дать ни взять – какие-то чудища, выросшие из зубьев дракона, с которыми пришлось драться Ясону в Колхиде… Чтоб вам всем в Тартар провалиться! Зачем вы за нами увязались? Чего вы хотите от нас? – прокричал солдатам Мемнон и принялся осыпать их такой оскорбительной площадной бранью, что те уже ни о чем больше не думали, как о мести.
Солдаты так и не заметили Гиту, которая в это время уже выбралась на другую сторону ущелья. Ее крошечная фигурка еще некоторое время мелькала между скалами и большими камнями, усыпавшими подножие горы.
Мемнон краем глаза наблюдал за ней и облегченно вздохнул, когда девочка исчезла в расщелине, поросшей густым кустарником.
– Спускайся вниз, бродяга!.. Слезай, тебе говорят, если не хочешь, чтобы мы разодрали твою шкуру! – орали солдаты.
– А вы попробуйте взять меня! – крикнул Мемнон, выхватывая из ножен меч. – А ну, смелее! Посмотрим, на что вы годны, фессалийские увальни!
Один из солдат с размаху бросил в него свое копье.
Мемнон, уклонившись, отбил его на лету ударом меча. Копье отлетело в сторону и упало на груду камней под скалой.
Наемники гурьбой полезли на скалу.
Мемнон, сорвав с себя плащ, быстро обернул им левую руку и приготовился к защите.
Первого солдата, показавшегося из-за края скалы, он сбросил вниз ударом ноги в лицо, двое других, получив по мощному пинку в грудь, тоже свалились с утеса. Четвертый успел подняться на площадку с мечом в руке. Несколько раз лязгнули скрещивающиеся клинки. Мемнон с первого же выпада вонзил в грудь противнику свой меч. Солдат коротко вскрикнул и, взмахнув руками, упал прямо у ног столпившихся под скалой товарищей.
– Один убит, трое изувечены – неплохое начало, – вслух подытожил Мемнон, прохаживаясь по площадке и поглядывая на небо, которое заметно потускнело, так как солнце уже почти скрылось за вершиной Каприонской горы.
– Негодяй! Разбойничье отродье! Мы доберемся до тебя!.. Изрубим на куски!.. Живьем изжарим! – взвыли под скалой озлобленные голоса.
Тело убитого товарища солдаты отнесли в сторону от скалы, уложив его на песок.
– А ну! Камнями его! – в бешенстве воскликнул один из солдат, погрозив Мемнону кулаком.
Это предложение понравилось всем остальным.
– Верно!..
– Забьем его, как собаку!
Солдаты стали подбирать камни, которые во множестве валялись по всему дну ущелья.
Каменный град заставил Мемнона упасть на площадку лицом вниз, но этим он мог уберечь себя лишь от прямых попаданий. Несколько камней, отлетев от гладкой поверхности нависавшего над скалой утеса, больно ранили его в спину. Мемнон прикрыл голову левой рукой с намотанным на нее плащом. Правую руку, сжимавшую меч, он сунул под себя.
Солдаты швыряли камни, сопровождая броски мстительными криками:
– Смотри-ка! Кажется, ему не очень нравится!..
– Получай, мерзавец!..
– Прими еще в подарок!..
Камни продолжали сыпаться довольно долго. Броски наемников становились точнее. Они приноровились попадать в одно и то же место у самой вершины утеса, под которым лежал александриец. Отлетая от этого места, камни все чаще попадали ему в спину. Стискивая зубы, он считал про себя обжигающие болью удары. Один камень достал его в правое бедро возле колена, другой попал в левую голень. Только голова, которую александриец прикрывал левой рукой, завернутой в плащ, была еще цела, хотя рядом с нею то и дело щелкали падающие камни.
Град камней прекратился, когда солдаты утомились. Посовещавшись между собой, они решились на второй приступ. При этом только десять из них смогли в нем участвовать, так как один был убит, а трое сильно расшиблись при падении со скалы.
Десять человек разом кинулись к утесу. Пятеро из них подставили спины пятерым своим товарищам, и те выросли перед Мемноном почти одновременно. Но он уже был на ногах и успел нанести короткие рубящие удары по трем дорийским шлемам, показавшимся из-за скалы. Четвертого врага, пытавшегося вскочить на выступ скалы, Мемнон отправил вниз сильнейшим ударом ноги в грудь. Пятый наемник не стал испытывать судьбу и спрыгнул сам, увидев блеснувший близко перед глазами остро отточенный испанский клинок.
Солдаты в ярости слали проклятия. Двое из них сильно пострадали: кроме ушибов при падении с утеса они получили оглушающие удары мечом по гребням шлемов. Товарищи кое-как привели их в чувство и, поддерживая под руки, отвели подальше от скалы, на которой, слегка пошатываясь, стоял александриец.
Скоро стало совсем темно. Мемнон, сдерживая стоны, опустился на площадку: только сейчас он по-настоящему ощутил пронизывавшую все его тело боль от полученных ран и ушибов. Он снова лег ничком, но солдаты больше не бросали в него камни. По отдельным словам, которые долетали до александрийца, можно было догадаться, что двое или трое солдат отправились в город за подмогой и носилками для убитого.
Спустя еще немного времени внизу вспыхнуло пламя – это солдаты развели костер…
Глава девятая
Каприонская гора
Прошло еще не больше получаса, как вдруг в ущелье послышался какой-то неясный шум, потом тяжелый топот ног, отчаянные крики и лязг железа…
Сальвий и его товарищи, узнав от Гиты, поднявшейся на вершину Каприонской горы, что Мемнон остался один против десятка наемников из Гераклеи, без промедления поспешили к нему на выручку. Их было тридцать семь человек. Они были вооружены охотничьими копьями, дубинами и рогатинами. Только Сальвий и Терамен имели мечи. Спустившись с горы в ущелье, беглые рабы очень скоро добрались до того места, где расположились солдаты, сидевшие у костра, и с ходу напали на них, действуя своими дубинами и рогатинами.
Не ожидавшие нападения наемники оказали слабое сопротивление. Трое из них полегли на месте, остальные бежали и скрылись, пользуясь темнотой ночи. После этого Сальвий и его друзья помогли Мемнону спуститься со скалы.
– Вряд ли я смогу идти без посторонней помощи, – сказал Мемнон, скрипя зубами от боли. – Ноги не держат.
Обе ноги
