десерта, сразу вывернет желудок.
Врачи говорят, что тошнота и токсикоз — это нормально, но я с ними не согласна. Это тяжело. Привычные продукты вызывают спазмы желудка, провоцируя тошноту. Любимые яблоки больше не приносят удовольствия, а шоколад вообще табу. Про запахи лучше мне промолчать, потому что слишком уж долго буду перечислять от чего меня воротит.
Меня выписали из больницы через четыре дня после того, как я пришла в себя. Врачи заверили, что угрозы ни для меня, ни для моего малыша нет, но все же понавыписывали кучу таблеток и витаминов, а также постельный режим. Я попросила Костю привезти меня сразу в эту квартиру, потому что ни Дамир, ни его брат и друзья этот адрес не знают. А, значит, вероятность встретиться в нашем районе минимальна. Это меня более чем устраивает. До отъезда в Прагу хочется покоя и тишины.
Кстати, о Праге. Костя уговорил меня не горячиться и подумать хорошенько, прежде чем принимать решение о постоянном проживании там. Мы долго спорили, он с пеной у рта доказывал, что несмотря на то, что произошло между мной и Дамиром, он имеет право быть рядом с ребенком. Меня удивило, конечно, почему это Кот так проникся симпатией к этому гаду и предателю, но именно это его отношение к Дамиру заставило меня задуматься о правильности моего решения. В итоге мы поговорили и остановились на том, что пока я поеду к нему в Прагу на все Новогодние праздники. Аврора тоже будет там со мной. Погуляем, отдохнем, а потом уже и решать буду что делать дальше. Но Костя договорился с ректором университета о том, что я не буду посещать занятия до следующего семестра, учиться буду дистанционно. Так что времени пожить с братом и бабуленькой в Праге у меня будет предостаточно. А дальше… Посмотрим.
— Но ты же понимаешь, что это неправильно? — подруга пытливо заглядывает мне в глаза, — Дамир… Он же…
— Нет! — выставляю перед собой руку, прерывая попытку Авроры заговорить о нем. — Не нужно. Я не хочу о нем говорить. Запрещать ему видеться с ребенком я не стану, но между нами больше ничего никогда не будет. Он сам в этом виноват! Что сделано, то сделано. Никто его не заставлял спорить на меня!
— Вообще-то это не так, — ворчит себе под нос Ро, затем поднимает голову и уже увереннее продолжает. — Слушай, ты сейчас злишься, тебе обидно, я понимаю. Но ты многого не знаешь. Он не виноват, понимаешь?
— Все! — подскакиваю со стула и уже шагаю в сторону выхода с кухни, как Аврора хватает меня за руку и разворачивает к себе, вынуждая остаться и дослушать. Не стану отрицать, что зерно сомнений во мне уже прорастает.
— Нет, не все! Ника, ты сейчас сядешь, выслушаешь меня, а потом уже будешь обмозговывать полученную информацию. Можешь злиться на меня, кричать и ругаться, но ты меня знаешь, Ника! Я ни за что не желаю тебе зла. А потому ты меня сейчас спокойно выслушаешь, потому что Дамира ты слушать не хочешь!
— Ладно, — говорю тихо, понимая, что подруга настроена весьма решительно. — Рассказывай.
И она рассказывает…
Ну что сказать? Я в шоке. Версия совсем не совпадает с той, что я услышала в туалете от той самой Оли. Но почему-то я все время цеплялась именно за нее, принимая ее за истину в первой инстанции. Даже после того, как Костя мне рассказал, что именно Оля меня отравила, подсыпав абортивный препарат, растворенный в воде, которой она меня “угостила” в тот злополучный день.
Дамир все узнал. Просмотрел записи с камер наблюдения в университете. Сопоставил все факты и, как оказалось, даже подключил своего отца для помощи в решении этого вопроса. Теперь Оля под следствием за покушение. С ее слов она не хотела вредить мне, только лишь хотела спровоцировать выкидыш. Но к счастью Аврора вовремя вернулась в комнату и вызвала скорую помощь и Дамира. Боже, когда она рассказывала, что происходило тогда, у меня мурашки по коже бежали размером с кулак. Получается, что я реально прошлась по грани.
С Дамиром мы так и не виделись больше после той ссоры в комнате в общежитии, не считая момента, когда он меня нес к машине скорой помощи. Я тогда была в каком-то бреду. Вроде и слышала многое, но осознать все происходящее и глаза открыть так и не смогла. Но и Костя, и Аврора говорили, что он практически не покидал стен больницы все дни, что я провела там. За это я ему, на самом деле, очень благодарна. У меня бы просто не хватило сил на разговор с ним. Да и сейчас вряд ли хватит. Слишком… Для меня все это слишком.
Аврора заканчивает рассказывать ту версию событий, что ей поведал Дамир. И, вроде, все складно и логично, но…
А что “но”? Я не знаю.
— Слушай, — беру подругу за руку, потому что пока она так эмоционально говорила, ее начало трясти. Конечно, она ведь тоже сильно перенервничала. — Спасибо тебе.
— За что? — удивляется подруга.
— За все, Ро! Если бы не ты, то…
— Нет, не думай об этом! — решительно прерывает она. — Главное, что все закончилось хорошо.
— Да, — киваю и улыбаюсь. — Хорошо. Я очень благодарна тебе за то, что ты сейчас рассказала. И ты права, мне есть над чем подумать.
— Поговори с ним.
— Нет, — отрицательно качаю головой, — пока я не готова к этому разговору. Если все было так, как он тебе сказал, то это, конечно, меняет дело и нам, действительно, стоит поговорить. Но не сейчас, — на мгновение прикрываю веки, переживая приступ дичайшей тоски по любимому мужчине. Себя-то можно не обманывать — я по-прежнему до дрожи люблю Дамира и бесконечно скучаю по нему, но так просто отойти от этой ситуации, словно ничего и не было, я не смогу. — Не сейчас, Ро. Мне нужен тайм-аут. Все эти эмоциональные качели меня вымотали и новые встряски мне ни к чему. Моя главная задача — это беречь его, — поглаживаю свой плоский живот. В груди разливается невероятное тепло от ощущения, что мой малыш со мной.
— Ладно. Может, ты и права. Но пообещай, что хорошенько все обдумаешь, прежде чем рубить сгоряча?
