К семи часам вечера Феликс стал собираться. Комплекты с тонкими свитерами были упакованы в пакеты и отправлены в мусор. На мужчине снова была та одежда, в которой он приехал в Петербург – черные брюки и рубашка с кардиганом цвета лаврового листа. Сунув в карман полупальто квадратный флакон с бесцветной жидкостью, он собрался было выходить, как зазвонил телефон. Вызов был от товарища участкового Мухина, которому Дмитрий передавал бутылку виски.
– Да, Саша, слушаю.
– Приветствую! – Голос начальника отдела по борьбе с экономическими преступлениями звучал вполне живо и здорово, видимо, простуда была успешно побеждена. – Феликс, вы ещё не уехали?
– Нет, но буквально в ночь собираюсь. А что?
– Хорошо, что застал! Могу передать Диме ответный презент? Мне с Алтая привезли отличную домашнюю настойку на травах. В Москве сейчас гриппозный сезон начнётся – как раз отличная профилактика.
– Да, но у меня не много времени…
– Так давайте подъеду, куда скажете, я сейчас недалеко от центра.
– Можете к «Астории»? Я собираюсь выходить.
– Через пять минут буду!
Тихий вечер дышал первыми морозами, срывались редкие снежинки, сквозь подсвеченные городской иллюминацией тучи не виднелось ни одной звезды. Стоя у входа в гостиницу, Феликс то и дело посматривал на часы. Александр запаздывал. Только Феликс сунул руку в карман за телефоном, как подъехал серебристый «Мерседес» и открылась дверь со стороны пассажира.
– Прошу прощения за опоздание, немного не рассчитал!
Феликс подошёл к машине и заглянул в салон. Сидевший зарулём мужчина протянул ему пакет, в котором угадывалась бутылка.
– Огромный привет Диме, – заулыбался он, – пускай не болеет.
– Непременно передам, – улыбнулся в ответ Феликс.
Дверь захлопнулась, и «Мерседес» уехал.
Положив подарок на заднее сидение «Тойоты», Феликс сел за руль. Хоть и пройти до Дворцовой площади пешком было всего ничего, но, закончив дело, он собирался сразу поехать за билетами.
Оставив машину в ближайшем к площади переулке, Феликс направился к Медному всаднику. Подсвеченная белыми прожекторами конная скульптура Петра Первого величественно и грозно прорисовывалась на чёрном полотне неба в мельчайших деталях. Как всегда, в любую погоду и время суток, мимо спешили горожане или праздно гуляли туристы. Фигуру Николая Трифонова в коричневой куртке-дождевике Феликс увидел издалека. Мужчина неторопливо прогуливался, заинтересованно рассматривая конские копыта, занесённые над каменным постаментом, словно ему впервые довелось увидеть статую. Не замедляя шага, Феликс подошёл к нему со спины, коснулся руки и сунул флакон в ладонь. Не оборачиваясь, Николай схватил пузырёк, сжал крепко и так же неспешно пошёл дальше, рассматривая бронзового наездника.
Вернувшись к машине, Феликс снял пальто, положил на заднее сидение и поехал к Московскому вокзалу.
Глава 49
Без пяти полночь поезд «Сапсан» тронулся, увозя в вагоне бизнес-класса команду агентства «ЭФ». Перрон Московского вокзала поплыл, оставляя позади ночной город с сонными каналами и реками, домами-кораблями, застывшей музыкой скульптур и круговоротом незатихающей жизни – явной и тайной.
Сидя на диване, Феликс смотрел, как убыстряется движение огней и улетают в темноту пригороды Петербурга, стараясь встроиться в это монотонное плавное движение и дать передышку уже сутки бодрствующему сознанию.
В дверь постучали.
– Открыто!
В купе заглянул Сабуркин, в руке он держал флакон с бледно-сиреневым содержимым. На бывшем десантнике красовалась ослепительная атласная рубашка: бордовая, с продольными черными полосами, в мелкий жёлтый ромбик.
– Феликс, надо бок этой штукой мазать, а мне налить её не на что. Может, есть у тебя тряпочка какая-нибудь или не знаю… ваты кусок?
Вперив тяжёлый взгляд в своего сотрудника, вернее – в его рубашку, Феликс молчал. Тут из коридора донеслось ворчание Никанора Потаповича:
– И что вы к нему, как дети малые к мамке, всё бегаете? Тряпочку ему подавай! Иди сюда, платок дам!
– Спасибо, Феликс, уже нашёл!
И дверь захлопнулась. Феликс перевёл взгляд на фонари, плывущие в черноте ноябрьской ночи.
В дверь постучали.
– Открыто!
В купе заглянул Гера.
– Феликс, слушай, а если включить «Рампу», то никто не сможет зайти в купе или в вагон? Или снаружи не смогут зайти вагон, а внутри вагона не смогут зайти в купе одновременно?
Глядя на парня тяжёлым сумеречным взглядом, Феликс молчал. Из коридора вновь донёсся окрик Никанора:
– Гера! А ну, закрой дверь, иди сюда!
– Зачем?
– Вале спину мазать будешь, сам он дотудова не дотягивается! И Феликс от вас отдохнёт! А то поналетели, аки коршуны, трескотня от вас одна!
Дверь послушно захлопнулась. Поплыли фонари за окном, но встроиться в их гипнотически плавное движение так и не вышло. Взяв телефон, он набрал номер Дааны, и девушка ответила до того, как пошёл сигнал вызова.
– Здравствуй, Феликс.
– Я возвращаюсь.
– Когда?
– Сейчас. Я в поезде.
– Что ж ты не сказал раньше? Успею ли теперь приготовить тебе ужин?
– Скорее уж завтрак. Не надо, после двух бессонных ночей мне, кроме тишины с кроватью, ничего не нужно.
– Можно мы тебя хотя бы встретим? Твоя маленькая компания совсем истосковалась.
Перед глазами Феликса возникли птичий клюв с усатым носом, и он усмехнулся.
– Не смогу запретить.
– Прекрасно, – тихо рассмеялся голос в трубке. – Ждём тебя дома.
Отложив телефон, он откинулся на диванную спинку и закрыл глаза, наблюдая мелькание фонарей сквозь сомкнутые веки.
В шестом часу утра поезд подошёл к Ленинградскому вокзалу, и сонная команда агентства «ЭФ» потянулась с багажом к тамбуру. Поверх ослепительной рубашки на Сабуркине красовалась рыжая кожаная куртка-косуха с аппликацией в виде рычащего льва на спине.
– Алевтина, – с тяжёлым вздохом Феликс перебросил ремень своей сумки через плечо, – зачем ты купила такую куртку и такую рубашку?
– А что не так-то? – приподняла она тщательно подкрашенные брови.– Смотри, какой красавец получился! Жених!
– Именно! Жених на цыганской свадьбе!
– А Вале нравится! Валя, тебе нравится?
– Нравится, – пробормотал Сабуркин, норовя прислониться к двери вагона и заснуть.
Москва встретила холодным тихим утром и чистым небом – день обещался быть солнечным. Рассадив свою команду по такси, Феликс велел хорошенько отдохнуть и следующим утром не опаздывать в агентство.
