отдам. Нечего такой крохе…
… В кого пошла эта девочка? Насколько благоразумным был ее отец! Неужели в мать? Кошмар. Я часто думаю, что девочке отец нужен даже больше, чем мальчику. Но ее отец лежит на холодном снегу и смотрит незнакомым взглядом в сумеречное небо. Он меня больше не видит, он не слышит, как я плачу, как тормошу его, как чьи-то чужие руки отрывают меня от него, пытаются куда-то вести, но я не хочу, я вырываюсь от них и с плачем бегу, куда глаза глядят. Только потом я с удивлением обнаружу, что беременна, и, конечно же, оставлю ребенка. Я так надеялась, что это будет мальчик и что он будет похож на Андрея! Но это оказалась девочка и она похожа на меня. Такая же, прости Господи! Не удивлюсь, если и она мечтает, чтобы кто-нибудь взял, да и выпорол ее как следует ремнем, до кровавых рубцов на ягодицах. Не удивлюсь, если этот Дюбуа сечет ее по вечерам. Я, во всяком случае, думаю, что зря я ее не порола. Надо бы, может, польза была б.
Теперь, кажется, я начинаю понимать маму. Но у моей-то мамы, кроме меня были еще Катя с Юлей, а у меня — только маленький Луис, полуфранцуз, полурусский с аргентинским паспортом. Юля, а что с Катей? Ты что-то слышала о ней? Я ведь так ничего и не знаю. Последний раз мы говорили о ней, когда уезжали из Самары. Жива ли?
Как поживает твой сын? Ты писала, что с войны он вернулся не один, а привез какую-то русскую девушку? Все ли у вас благополучно? Впрочем, в Англии все всегда благополучно. Но я не хотела бы жить там. Привыкла здесь. И к счастью, отсюда очень далеко до любого места на этой планете. Меня это вполне устраивает.
…странно. Сегодня Луис пришел из школы. Я как всегда усадила его обедать, несмотря на отчаянное сопротивление, у них там какой-то football match[31], и ему непременно нужно быть на поле с друзьями. Он, кажется, halfback[32], я в этом не разбираюсь. Эта страна вся поголовно помешана на футболе, даже девочки. Думаю, именно в этом причина — в девочках. Сорванцу всего 11, но он уже заглядывается на местных красоток, которые, надо отдать им должное, прекрасны: черные вьющиеся волосы, украшенные алыми лентами, длинные тонкие ноги. Была бы я мужчиной, наверное, влюблялась бы в них без памяти, несмотря на то, что на мой вкус примесь индейской крови основательно подпортила им испанский тип внешности. Почти у всех широкие скулы и чуть сплюснутые носы, но при этом такие быстрые глазки и такой бурный нрав, что… Вот и Луис, наверняка, присмотрел себе уже какую-нибудь Кармен и торопится покрасоваться перед ней на football stadium[33]. Но с бабушкой Марией такие номера не проходят. Прежде всего — обед, стол, накрытый скатертью, обязательно суп — и обязательно из супницы! Мальчик должен с самого юного возраста знать, как пользоваться ножом и вилкой и как элегантно есть жидкие блюда. Тут все едят суп, причмокивая и прихлюпывая, но Луис таким не будет ни за что.
Вечером придется постирать ему одежду, он всегда возвращается со своего stadium такой испачканный! Он будет спать, дергаясь во сне, заново переживая этот длинный день и страдая по своей широконосой Кармен. А я буду смотреть на него и не смогу насмотреться. Боже, какой красивый ребенок!
Девочки! Вам бы он тоже понравился, я не сомневаюсь! И если бы Господь привел и вам увидеть собственных внуков, то я точно так же не могла бы налюбоваться ими, уверена.
Но вы навсегда остались юными красавицами, милые мои сестры. Одна я у вас бабушка. Я уже не «добрый толстый Туту», а сильно погрузневшая пожилая женщина, у которой опухают ноги, проблемы с пищеварением и для чтения необходимы очки.
Знаете, мне очень не хватает папы. Я всегда была к нему очень привязана, но чем старше становлюсь, тем больше мне его не хватает, вот такой парадокс.
И, конечно же, не хватает моей милой Насти. Помните, как мы подписывали наши письма и подарки? ОТМА — Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия. Потом из чувства справедливости добавили еще одну А — Алексея, но все равно понимали, что речь-то идет именно о нас, двух парах: большой — Оля и Таня, и маленькой — Швыбзик и я. Как-то Mama et Papa умудрились, что у нас практически одна и та же разница в возрасте: мы рождались с завидным постоянством каждые два года, но вот поди ж ты, разделились на двойки, «большую пару» и «малую пару». Забавно. А помните, как я плакала, когда вы пытались меня убедить, что я — приемыш, и что мама с папой — не мои Mama et Papa? Как я рыдала, Боже, как я рыдала! Я и сейчас, когда вспоминаю об этом, готова зарыдать. Зачем вы так делали? Как дети жестоки! Но я вас давно простила. Теперь-то какие могут быть у нас счеты, когда ОТА лежат где-то в уральских лесах, а на задворках мира доживает свои дни одинокая М.
Ну, что ж, Юлия, вот и ты стала бабушкой! Какое счастье, правда?! Я так рада, что у тебя родился внук, и что это — мальчик. Не мне тебе объяснять, насколько мальчикам легче в этом мире, чем девочкам. Как твои отношения с невесткой после рождения маленького Александра? Наладились? Я очень на это надеюсь. Во всяком случае, она не бросила младенца, как моя неблагодарная дочь, даже думать о ней не хочу.
Ты пишешь, что сестра Катя умерла от голода в Петербурге, то есть, в Ленинграде? Это ужасно! Мне ее так жалко, несмотря на то, что ее мужа я всегда терпеть не могла. Но эта мучительная смерть! Бедная наша девочка! Не дай Бог никому пережить такое, будем надеяться, что и нас, и детей наших минует чаша сия. А особенно — внуков. Как твой сын? Счастлив? Впрочем, что я спрашиваю, конечно, счастлив!
Часто ли ты вспоминаешь Романа? Как злая судьба отняла у нас обоих возлюбленных, да еще одновременно! Но ты хотя бы смогла проститься со своим. Есть ли у тебя возможность ездить в Харбин на его могилу? Если да, то это очень, очень хорошо. У меня такой возможности нет.
