вставая с кровати. — Скажу только вашей звеньевой, чтобы понимала, тяжелые вещи тебе таскать нельзя!
Я слушала ее, улыбалась и кивала. Это было похоже на сон. Мне разрешили тут остаться. Наставница вышла из палаты, и я легла на кровать, поглаживая плоский животик шептала:
— Ничего не бойся, малыш, мама всегда будет с тобой!
Рита пришла вечером. Необыкновенно тихая, она села на стул рядом с койкой. Первым порывом было схватить меня за руку, но ее собственные пальцы лишь дрогнули, так и не дотянувшись до моих:
— Почему не сказала? — голос, бесцветный, донесся до меня. Зная ее веселый нрав невозможно было представить, что говорит она.
— Прости, Рит, не могла, никто не должен был знать, но этот обморок, — я цокнула языком.
— Дура ты, набитая, скрывалась, а я могла помочь!
— Я не знала, Рит, прости, — потупив взгляд в окно, я шумно выдохнула.
— Что Романовна сказала? — ее голос вдруг завибрировал, словно говорила на слезах.
— До родов я остаюсь волонтером, а дальше будем думать, — передала я слова наставницы.
— Не понимаю тебя, — Ритка все же сжала мою ладонь в своих ледяных руках.
Смотря на рыжеволосую бестию, которая за столь короткий срок стала мне почти как сестра я вдруг осознала, что не могу больше держать это в себе. Первые слова сорвались с губ, а дальше меня было не остановить. Я говорила и говорила. Выплескивая все свои страхи, всю свою боль. Маргарита слушала широко раскрыв глаза.
— Рит, я буду ждать его, — глубоко вдохнув я подняла глаза к потолку.
В крыжовниковых глазах подруги блестели слезы, резким движением она припала ко мне обнимая.
— Если он не приедет, я найду его и вырву причинное место! Ты знаешь я могу!
Мы рассмеялись, а потом она вдруг погладила животик и прошептала.
— Александр Михалыч, ты там это мамку не беспокой, а то я тебе жопку, то надеру, когда родишься! Слышишь это я твоя тетя!
Мне стало так смешно, что просто не могла сдержать хохот.
— Рит, почему Саша то, может там девочка?
— Хм, а если девочка то кто тогда? — подружка задумалась, по привычке накручивая локон себе на палец.
— Анюта, — с придыханием прошептала я.
— Нюрка стало быть, ну-ну не плохо тоже! — не сдерживая хихиканья, вперемешку с похрюкиванием сказала она.
— Ой ну скажешь тоже, Ритка!
— А что я из деревни, а у нас все Ани — Нюрки, — мы дружно рассмеялись.
Внезапно я поняла, что тот ледяной комок в моей груди рассосался. Мне было тепло и легко сейчас.
— Ладно, лежи, лечись, а то уже поздно, — Рита еще раз меня обняла и пошла в общежитие.
Оставшись одна в палате я встала и подошла к окну. Мысли поглотили меня.
Моя жизнь никогда не была образцовой, с нее нельзя было написать мемуары, но меня всегда окружали хорошие люди. Мне всегда кто-то помогал, когда я спотыкалась и падала, протягивал руку помощи. Даже Гоша, ведь если не он, то я никогда бы не встретила любовь всей своей жизни.
— Спасибо вам всем….
Глава 28
Вероника
Осень в Москве, как и всегда, была грязная и сырая.
И если в центре каждый день тротуары и дороги скребла и убирала техника, то окраины были полны луж, грязи и ям. Водитель нашей Газели, ругался через слово, проклиная и власти, и природу.
Мерно покачиваясь на переднем сидении, я уныло смотрела на улицу.
Прошло еще два месяца, а от Миши так и не было новостей. Я ругала себя, что из-за того, что выключила телефон, он не сможет меня найти. Даже поддалась слабости и включила его, но за все время меня никто не искал. Ни одного сообщения, ни одного звонка!
Набравшись храбрости, позвонила сама, но его телефон был отключен. Тогда Рита застала меня рыдающую на полу. Прошло четыре месяца, и я растеряла весь запал. Надежда угасала с каждым днем, и мне все труднее и труднее было убеждать себя в том, что Миша приедет.
Автомобиль затрясло, когда мы въехали в один из дворов, отмахнувшись от неприятных воспоминаний, подметила.
Все как всегда.
Унылая застройка. Хрущевские пятиэтажки, без ремонта, добавляли депрессии. Разломанная детская площадка, развалившиеся балконы, залепленные где-то картоном, где-то просто клеенками. Бедность и безнадега.
А ведь когда тут была жизнь: молодые семьи радуясь освобождению из общажного плена были рады этим маленьким, но главное своим квадратным метрам, детишки играли на только что поставленной горке, катались по новым дорожкам на велосипедах.
Теперь все было тлен. Грязь и разруха. Люди здесь выживали каждый день, тянули лямку своей жизни, спотыкались падали, вставали и снова шли. Я жила также. Знала, какого оно! От того и было радостно, что власти стали все больше внимания уделять социально незащищенным людям.
Социальный проект, внедренный недавно, уже давал свои результаты. И я причастная к этому радовалась, что в это противное, промозглое утро мы накормим людей.
— Все девчонки, дальше пешим ходом, — водитель заглушил мотор.
— Алексей Иванович, вы с ума сошли? — тут же взвилась Ритка, деловито подбоченившись. — А кто будет все таскать? Мы? Ну ей Богу! Мы же не ишаки какие?!
— Не ишаки, но и не инвалиды, — не унимался водитель. — Потаскаете. Я вам помогу. Рит, ты посмотри на эти ямы, мы же без колес останемся! Я как потом оправдываться буду?
— Ух! Кровопийца, — фыркнула Ритка, открывая дверь и выпрыгивая на улицу.
С началом ноября, работать не стало сложнее. Заканчивался четвертый месяц беременности, мой животик был маленьким и скромным, вернее еле заметным, но тяжелое я не таскала, Рита не давала.
В нашем звене было четыре человека: звеньевая, водитель и два волонтера — я и Катя. Мне было стыдно, что им, приходится таскать тяжести вместо меня. Но девчонки, ни словом, ни делом не дали мне понять, что я им обуза. Помогали во всем. Прикрывали перед начальством, ведь старшая сказала, чтобы моя беременность не была препятствием для выполнения обязанностей. Хранили мой секрет ото всех.
— Вероник, иди на точку и жди нас, мы все перетаскаем, — звонкий голос Риты, кажется, просочился через все щели, а может быть люди увидели, въезжающую машину, но совсем скоро народа собралось очень много.
Сколько раз я видела это зрелище, но каждый раз мне становилось тошно.
Тошно, потому что люди не должны так страдать! Люди, особенно пенсионеры должны жить хорошо! Молодые люди, должны иметь возможность устроится на «нормальную» работу, а не спиваться по подворотням, вытаскивая последние крохи пенсии у своих родителей.
Женщины, должны иметь возможность
