только вглядывался в лицо соседки.
Нинель Петровна брезгливо зыркнула на Ивана Петровича, но тут же закрыла глаза и надолго замолчала, выражая презрение происходящему. Она молчала и тогда, когда в квартире вскрыли полы и обнаружили под паркетом засохшую кровь. И когда под ванной нашли топорик и хирургический нож. Скальпель обнаружился на полочке под раковиной, а все трубы были забиты человеческими останками. На антресолях лежали закупленные в больших количествах багажные сумки — те самые, в сине-белую клеточку.
Следователя прокуратуры, приехавшую вместе со следователем следственного отдела МВД Натальей Ивановной, Нинель Петровна не удостоила взглядом. Они вошли в квартиру под руку. Обе дружили с незапамятных времён и никогда не бросали друг друга в беде. А тут такое! Александр Николаевич прибыл на место происшествия, походил, посмотрел и отбыл в известном направлении.
Алина, оцепенев, смотрела на Нинель Петровну, не понимая, как могла совершить страшные злодеяния эта тихая с виду женщина, ещё не старушка, вполне себе вменяемая особа. Бельская перехватила взгляд Алины, но не отреагировала на него, а лишь плотнее сжала губы: мол, не твоё дело, не суйся, куда не следует. Всё равно ничего не поймёшь.
Денис Хохленко активно командовал всеми, кто прибывал на осмотр, давал указания, составлял протоколы, распоряжаясь как сотрудниками полиции, так и прокуратуры. Прокурорские морщились, злились, но подчинялись, впрочем, нехотя, а чуть позднее перехватили инициативу. Денис не обиделся — понял, что пробил его звёздный час. После этого задержания ему в отделе недолго осталось сидеть. Его в Главк заберут. От этой мысли он ещё быстрее двигался, ещё громче распоряжался, ещё активнее командовал. Так бы и дорос, мысленно и без остановки, до генерала, но в самый ответственный момент на месте происшествия появился Малышев. И сразу стало тихо. Хохленко умолк, прокурорские подвинулись, а Нинель Петровна, словно почуяв хозяина, забилась в угол, как шелудивая собачонка.
— Это вы, Нинель Петровна Бельская? — спросил Игорь Константинович строгим тоном.
Женщина кивнула, но рот сжала ещё плотнее.
— Забирайте! — распорядился Малышев, и Бельскую увели.
На прощание Нинель Петровна бросила на Алину взгляд — мельком, исподлобья, но проникающий в самое нутро. И настолько звериным был этот взгляд, настолько выворачивающим всё живое, что Кузина схватилась обеими руками за горло, словно пыталась задушить самоё себя. В этот миг она представляла, как будет жить дальше. Безумный взгляд старой маньячки будет сопровождать её всю оставшуюся жизнь. В памяти останется всё пережитое в этой квартире. Особенно запомнятся чайные чашки с синими цветочками.
Алина узнала и чашки, и самовар под стать им, тоже с цветочками. Она уже видела этот сине-белый сервиз на столе, когда бежала на службу. И не во сне, а наяву. Только тогда чайная посуда олицетворяла мир и покой, а сейчас выяснилось, что чашки и самовар из кошмарных снов. Бельская не походила на сильного и мужественного упаковщика, обладающего нечеловеческой силой. Обычная женщина, почти пожилая, но какая-то озлобленная. Именно эта озлобленность придавала Бельской недюжинную мощь, и она таскала-возила по району тележки с сумками, битком набитыми человеческими останками.
— Алинка, ты совсем бледная! Дайте ей корвалолу, что ли? Или чего-нибудь там, — испугался Малышев, взглянув на Кузину.
Алина замотала головой: мол, мне ничего не нужно. Я никого не боюсь, маньяки и маньячки мне не страшны, но докторша в белой шапочке сунула ей под нос ватку с нашатырным спиртом. Алина словно задохнулась, но потом дышать стало легче.
Она ещё долго бродила по комнатам, стараясь не упустить ничего важного. Эксперты на неё покрикивали — дескать, передвижения в пространстве обморочных девушек мешают производственному процессу. Наконец, всё как-то организовалось, всё вошло в свои рамки. Эксперты сделали соскобы, собрали слизь и кровь с полу, вытащили останки из труб, для чего был вызван сантехник из ЖЭС, и через пять часов в квартире Нинель Петровны было описано и учтено всё недвижимое имущество, а заодно запрещённые средства и вещества. Много чего изъяли и описали следователи и эксперты: квартира походила на мусорный склад, но в ней отсутствовало главное. В квартире не оказалось денег. Совсем. Ни рубля. Ни доллара. Ни копейки.
— Едем к Людмиле Евгеньевне, — сказал Малышев и вышел первым.
За ним последовали прокурорские, Алина выскочила следом. Денису достался четвёртый номер, но он не огорчился. Мечты о будущем пьянили мозг и будоражили тело. В предвкушении завтрашнего дня Хохленко немного пошатывало, он и был даже рад, что предстояло осмотреть ещё одну квартиру. Он не смог бы дожить до утра без дела, настолько сильным было возбуждение.
И вся команда поехала к Людмиле Евгеньевне. Алина держалась возле Игоря Константиновича, интуитивно выбрав его в главные, хотя номинально самым главным человеком в оперативно-следственной бригаде была следователь прокуратуры.
Обыск затянулся. В квартире Людмилы Евгеньевны было чисто. Ни засоренных труб, ни следов засохшей крови на полу. Ванная блестела, как стекло. Словно и не обитала здесь маньячка-убийца. Зато нашли деньги. Много денег. Десять миллионов. Для пенсионерки огромное богатство. В прошлый раз никаких денег в квартире не обнаружили. А когда проверили бумаги хозяйки, выяснили, что деньги получены от покупателя квартиры. Бельская успела продать чужую квартиру. И стало ясно, что Людмила Евгеньевна больше никогда не придёт домой, а где находятся её останки, знает одна Нинель Петровна.
Бельскую срочно доставили, и в квартире вновь появились понятые, оперативники эксперты и следователи. Зашуршали протоколы, заскрипели ручки, зашелестела бумага. Денис шустро перебегал из квартиры в квартиру, искал свидетелей, понятых, что-то упаковывал и опечатывал. На Алину не обращал внимания. Несколько раз она обращалась к нему с вопросами, но он отмахивался: мол, не до тебя сейчас. Когда-нибудь потом, чуть позже. Кузина не обиделась. В суматохе не до обид. А когда выскочила на лестничную площадку — позвонить в квартиру этажом ниже, чтобы узнать, не было ли у них протечек, — услышала свистящий шёпот Хохленко:
— Игорь Константинович, это моя информация! Кузина здесь ни при чём. Это я раскрыл преступление. Я вышел на Бельскую. Вот мои наработки и распечатки!
— Потом-потом, Денис, всё завтра, — сказал Малышев, но распечатки взял.
Зашуршала бумага, раздались шаги, мужчины поднялись наверх: наверное, пошли осматривать выход на чердак. Алина брезгливо усмехнулась. Распечатки с её принтера. Заметки её почерком. Теперь стало понятно, почему опера невзлюбила Дениса. Она постояла на площадке, усваивая информацию. Ввязываться в мужские разговоры себе дороже. Пусть делят лавры пополам. На двоих. Алина на цыпочках спустилась на марш ниже, чтобы её не заметили.
* * *
То, что
