равной степени не думаю я, чтобы она желала причинить зло Барбаре Кинтон, к которой была привязана, и в таком смысле я принимаю письмо, посланное с де Фонтеллем в Гатчстид. В нем герцогиня осторожно говорила о том, что произошло, жаловалась на коварство мужчин и на свою недальновидность; что теперь, будучи предупреждена, будет осторожнее и сумеет оградить как свою честь, так и честь тех, которые доверяются ей. Она написала, что де Перренкур (как и герцог Монмут) сам раскаивается, сожалеет о происшедшем и поклялся не беспокоить ее друзей. Поэтому она просит милую мисс Кинтон, которую так любит, вернуться, ехать с нею вместе во Францию и быть там до приезда герцогини Йоркской и еще дольше, если она того пожелает и если ей позволит отец.
Так гласило письмо; казалось, оно было искренне, и все-таки я опасался довериться ему. Если даже герцогиня была искренна, то насколько она могла противодействовать де Перренкуру? Он раскаивается и сожалеет – наверное о том, что выпустил Барбару из рук, и перестанет это делать, как только она снова окажется в его власти.
Каково бы ни было содержание письма, де Фонтелль, храбрый и честный, считал свое поручение почетным. В Дувре он не был и ничего из происходившего там не знал. Он приехал в Гатчстид открыто и верил, что приглашение делает большую честь той, кому пишет герцогиня, желающая ее общества и сумеющая хорошо вознаградить за него. Де Фонтелль знал и видел не больше этого, но подозревал, что оборотная сторона его поручения могла быть иною и что ее можно поставить в упрек человеку высокой чести. Моя ребяческая выходка на дороге – крик: «Он идет!» – ничего не сказала ему. Припоминая то, что ему напомнили мои слова, он, вероятно, отнес их к какому-нибудь недоброжелателю короля, не сочувствующему его действиям, но отнюдь не счел эта приключение чем-нибудь относящимся к его настоящему поручению. Поэтому, узнав о присутствии в гостинице джентльмена, побывавшего в Манор-хаузе (Кэрфорд не назвал своего имени), он ничуть не удивился, не имея повода бояться кого-нибудь или скрывать свой приезд.
Утром он любезно и непринужденно представился Барбаре. Она приняла его одна в большой комнате, выходившей на террасу. С изящным поклоном де Фонтелль объяснил ей причину своего приезда и подал письмо герцогини, прибавив, что надеется, что мисс Кинтон даст ему возможность исполнить доверенное ему поручение до конца. Потом он, крутя свои красивые усы, стал спокойно ждать, пока Барбара читала письмо.
Женщины вообще не умеют отделить человека от передаваемого им неприятного поручения, не обращая даже внимания на то, известно ли оно ему. Барбара прочитала письмо раз и два, потом, ни слова не говоря де Фонтеллю, даже не предложив ему сесть, позвала слугу и послала его в гостиницу за лордом Кэрфордом, приказав попросить его прийти к ней. Она говорила тихо, и француз не слыхал ее слов. Когда слуга ушел, Барбара подошла к окну и молча стала смотреть в него. Сконфуженный де Фонтелль не осмеливался заговорить первым; вид Барбары вовсе не поощрял к этому: она стояла с краской на лице и негодующим взглядом.
Наконец де Фонтелль собрался с духом.
– Надеюсь, я могу рассчитывать на благоприятный ответ? – спросил он.
– Какого ответа вы ждете? – резко обернулась к нему Барбара.
– Вас самих, если позволите, – с поклоном ответил он. – Ваше прибытие будет лучшим ответом для герцогини и лучшим завершением моего поручения.
Она холодно смотрела на него минуты две и сказала:
– Я послала за тем, кто даст мне совет по поводу этого ответа.
Де Фонтелль поднял брови и натянуто проговорил:
– Вы, конечно, свободны советоваться с кем вам угодно, но, мне кажется, дело не заслуживает слишком больших размышлений.
– Благодарю вас за лестное мнение обо мне! – гневно обернулась к нему Барбара. – Или вы считаете меня за дурочку, поверившую вашему письму?
– Клянусь небом… – начал было озадаченный француз.
– Я знаю, как смотрят на женскую честь в вашей стране и при вашем дворе, – запальчиво перебила его Барбара.
– Ее ставят так же высоко у нас, как и на вашей родине и при вашем дворе.
– Да, это верно. Видит Бог, это верно! – горестно сказала Барбара. – Но здесь мы не при дворе. Вам не приходило в голову, что такое поручение, как ваше, может быть опасным?
– Я этого не думал, – улыбнулся француз, – притом же, простите, я не боюсь опасности.
– Ни опасности, ни бесчестия? – презрительно сказала Барбара.
Де Фонтелль вспыхнул от негодования, но сдержался.
– Женщина может говорить, что ей угодно, – с поклоном ответил он.
– Однако довольно притворяться! – крикнула Барбара. – Не поговорим ли мы откровенно?
– Весьма буду рад, сударыня, – сказал в недоумении де Фонтелль.
С минуту казалось, что Барбара готова высказаться, но не ловкость ее положения удержала ее. Ничего не подозревая, он не мог ей помочь.
– Нет, я не буду говорить об этом. Только мужчина мог бы сказать вам правду и потребовать от вас отчета. Я не унижусь до объяснений.
Де Фонтелль подошел ближе, все еще не понимая ее гнева.
– Клянусь… – начал было он, но Барбара перебила его.
– Прошу вас отойти и пропустить меня. Я больше не желаю оставаться в вашем обществе. Я попрошу джентльмена поговорить с вами.
Глубоко оскорбленный де Фонтелль отступил и широко распахнул пред нею дверь.
– Вы, очевидно, заблуждаетесь! – сказал он.
– Заблуждаюсь? Нет, наоборот, я слишком хорошо понимаю!
– Будучи джентльменом…
– В этом я сильно сомневаюсь, – перебила его мисс Кинтон.
Де Фонтелль не ответил ни слова и с глубоким поклоном посторонился, чтобы пропустить Барбару, которая вышла, молча окинув его презрительным взглядом.
Недовольный создавшимся положением, Кэрфорд не особенно торопился прийти на призыв, и у де Фонтелля было достаточно времени ломать себе голову над странным поведением Барбары. Он ничего не мог понять и с рассеянным видом смотрел в окно, ожидая прибытия того, кто должен был объяснить ему загадку Он увидел наконец Кэрфорда, подходившего к дому с недовольным видом, кислой физиономией и самой ленивой походкой. Де Фонтелль подавил радостное восклицание при виде знакомого; он обрадовался помощи друга в затруднительном положении, в которое его поставила строптивая девушка, не дававшая даже возможности оправдаться. Он знал кроме того, что, несмотря на службу у герцога Монмута, Кэрфорд был приверженцем французской партии при дворе Стюарта. Он уже готов был выйти навстречу Кэрфорду и приветствовать его, как вдруг увидел, что его предупредила Барбара, подбежавшая
