Ознакомительная версия. Доступно 64 страниц из 320
твоё – Децибел, – раздельно произнёс Глеб. Услыхав свою кличку, бес приостановился, неприятно поражённый. – В позапрошлом воплощении ты ходил в шестёрках. Потом дослужился до барона. Есть шансы стать маркизом.
Лукавый безмолвствовал.
– Полгода назад, – неумолимо продолжал гость, – ты был внедрён в хозяина этой квартиры Дмитрия Карабастова. А осенью тебя в ходе экзорцизма расколол и перевербовал Никодим Людской. Рассказать, как было?
Бес молчал – лишь энергетика его становилась всё негативнее и негативнее.
– Полчаса тебя кропили святой водой и отчитывали «Капиталом», – безжалостно напомнил Глеб. – Полчаса! Дальше ты запричитал женским голосом и, как последняя сявка, пошёл колоться на раз. Стал предлагать Никодиму свозить его на себе к святым местам, в Ульяновск…
– Не докажешь, – угрюмо сказал бес.
– Возможно, – отозвался Глеб. – Но пока будут разбираться, повышения тебе не видать. А с Никодимом вы сговорились так: днём ты по-прежнему сидишь в Карабастове, а ночью работаешь охранником. И всё шито-крыто. Начальство твоё уверено, что ты охмуряешь Никодима – вот-вот охмуришь…
– Короче, – грубовато прервал его бес. – Чего надо?
– Ничего серьёзного. Немножко халатности на посту. Ты отвернулся – я проскочил…
– Зачем?
– Да вот хочу устроить кое-кому парочку страшных снов, – решив быть откровенным до конца, предвкушающе молвил Глеб. – Догадываешься кому?
Нечистый размышлял. Неподвижное лицо, натруженные руки, усталые глаза. Обычный работяга-бес, каких тысячи, замотавшийся в чёрной реинкарнации, чудом вылезший из шестёрок в бароны.
– А дальше? – равнодушно спросил он.
– А дальше разбежались. Я тебя не знаю, ты меня – тоже…
– Ладно, сделаем, – буркнул бес и снова двинулся к креслу.
И то ли показалось Глебу, то ли в самом деле мелькнули в сумрачных запавших глазах нечистого насмешливые искорки. Однако продолжать разговор, когда тебе уже предъявили спину, было неловко – и молодой чародей поспешил вернуться в физическое тело, преодолевавшее на автопилоте последний лестничный пролёт. Слава богу, добралось нормально – в ментовку не загребли…
* * *
За окном было черным-черно. По стёклам мазало мокрым снегом. Нагулявшийся котяра Калиостро возлежал на выключенном мониторе подобием небольшого серо-белого сугроба. Неровно тикали стенные ходики.
– Нет, подвох он, конечно, подстроит… – размышлял вслух старый колдун Ефрем Нехорошев. – Тут ты даже не сомневайся…
– Никодиму сдаст, например, – мрачно предположил Глеб.
– Да ни в жисть! – взгоготнул кудесник. – На крупную гадость ему идти не резон. Так, по мелочи…
– Ну, это мы переживём… – успокоил Глеб.
Ходики пробили два часа ночи, приврав минут на сорок. Неделю назад, отчаявшись приспособить зациклившегося барабашку в перегоревшем электрокамине, Ефрем попробовал оживить с его помощью часовой механизм – и тоже не очень успешно.
– Пора, – сказал колдун. – Друган твой уже, наверное, третий сон смотрит… Может, проводить тебя?
– Вот ещё! – оскорбился Глеб. Расслабился, убрал мысли – и без перехода очутился в астрале.
Смутно мерцали сны. Неподалёку маячил знакомый балахон.
– Вовремя, – заметил бес и огляделся. – Давай пошустрей! Пока никто не видит!
Портнягину вновь почудилось, что в глазах нечистого мелькнула насмешка, но медлить и впрямь не следовало – огласка была невыгодна обоим. И юный чародей, не раздумывая, нырнул во сны Никодима Людского.
…Толпа. Толпа до горизонта. Глеб ошалело вскинулся на цыпочки. Головы, головы, головы. Брусчатка из голов. И все смотрят в одну сторону. Лица напряжённые, ожидающие. Повернулся и он. В десятке шагов чёрно-красная трибуна, напоминающая эшафот, а на ней – Никодим. Держит речь. Вернее – паузу…
– Посторонись ты… трах-тарарах! – Кто-то незнакомый бесцеремонно отпихнул Глеба и вскинул крохотный автомат с несоразмерно длинной обоймой. Полыхнуло, загрохотало. В лицо полетели горячие астральные гильзы.
Страшный людской вопль – и не менее оглушительная тишина. Никодим Людской медленно переваливался через перила. Перевалился. Глухой удар тела о мостовую. Кровь. Много крови. Убит? Нет, ползёт, приподнимает бледное искажённое лицо… Толпа куда-то делась. Их двое. Двое на всём свете. Глаза Никодима на миг проясняются. Узнал. И умоляющий, исполненный боли стон:
– Гле-еб…
В следующую секунду Портнягина вышибло из астрала. Старый колдун Ефрем Нехорошев сидел напротив и с любопытством всматривался в ошалелое лицо ученика.
– Что-то быстро ты… – заметил он.
– Слушай, Ефрем… – переведя дыхание, вымолвил Глеб. – Там уже кто-то до меня поработать успел. Кошмар какой-то…
В двух словах он изложил увиденное. Колдун удовлетворённо наклонил редеющие патлы.
– Теперь понятно, чему этот твой бес лыбился… Надо же, без подвоха околпачил! – Чародей хмыкнул, покосился из-под косматой брови на сбитого с панталыку воспитанника – и, снизойдя, пояснил: – Никакой это, Глебушка, не кошмар… Нормальные сны политика.
– Это что ж у него, каждую ночь так?!
– Ну, не каждую, наверно…
Юноша представил – и обмяк.
– Тогда зачем охрана? Да ещё и с бесами!
– Затем и охрана, что секрет. А то вдруг кто со стороны подсмотрит! Неловко же, сам понимаешь…
Дрыхнущий на мониторе Калиостро дёрнул ухом и нагло свесил бело-серый хвост на слепой экран.
Произведение искусства
Я беру глыбу мрамора и отсекаю от неё всё лишнее.
Огюст Роден
В ночь на первое ноября скверик, примыкающий к площади имени известной французской ведьмы Жанны д’Арк, густо опушился инеем и стал немыслимо красив. Светлые стихиали поработали на совесть: каждая веточка была искусно оправлена в рыхлое серебро, а уж когда утреннее солнце, проплавив лиловую тучу, тронуло розовым светом узорчато кованые дебри, захотелось пойти и выпить. Не напиться, упаси боже, а именно выпить. Чуть-чуть. В честь добра и красоты.
Поэтому, несмотря на относительно ранний час, в стеклянном кубике под вывеской «Старый барабашка», притулившемся у самой ограды скверика, было довольно людно. За одним из столиков местный забулдыга самозабвенно морочил голову приезжему, а тот знай отшатывался и округлял глаза, не замечая, что вокруг давно уже обмениваются ухмылками. Приезжие – они ж как дети: всерьёз полагают, будто в Баклужино живут одни колдуны.
– Менты? Они меня за квартал обходят, – взахлёб завирался пьянчужка. – Если он сюда войдёт, если он дубинку подымет – ты увидишь!.. Хотя лучше тебе этого не видеть… Я сквозь себя пули пропускал. У меня электрический разряд такой…
Вовремя поперхнулся и умолк. В стеклянном кубике порхнул понимающий смешок. На пороге перед прозрачной дверью обозначились два молодых человека: один – упитанный, улыбчивый, с девичьим румянцем во всю щёку, другой – рослый, плечистый, с надменными скучающими глазами. Оба – личности, хорошо на Ворожейке известные и, в отличие от зарапортовавшегося выпивохи, имеющие самое прямое отношение к кудесничеству.
Поздоровавшись, юноши уединились за угловым столиком, где, подчёркнуто не обращая внимания на окружающих, вполголоса продолжили свой обычный, не сегодня начавшийся спор. Дело в том, что улыбчивый румяный Игнат Фастунов был учеником
Ознакомительная версия. Доступно 64 страниц из 320
