и пояс. Это был халат. Я накинула его на плечи, обвила им тело, закрепила плотно пояс на талии.
Эролас отошел от кровати, пока я одевалась, и стоял спиной ко мне, опустил ладонь на камин. Его плечи и голова были опущены. Он не оборачивался, даже когда я вылезла из кровати, босые ноги тихо опустились на холодный пол. Он бросил полено на угли и потыкал его медной кочергой. В комнате стало ярче, но его силуэт оставался темным и грозным.
Я вдохнула, чтобы успокоиться, и убрала волосы с лица. Я не так представляла это все, но… не могла отрицать, что была отчасти рада. Рада, что любимый не смотрел на меня, как на вещь. Он не помнил меня, но оставался собой. Эроласом.
Колени дрожали, я прошла к нему, встала за его спиной.
— Милорд? — тихо сказала я.
— Миледи… — он замер. Я увидела его профиль, он отчасти повернулся. Он строго хмурился под рогами. Он покачал головой и повернулся к огню, плечи были как стена.
— Я… — я прикусила губы, сглотнула и попробовала снова. — Мне сказали, что вы…
— Что я что? — его голос был резким, он прервал меня с горечью. Он ткнул в огонь кочергой, вызывая искры. Адское красное сияние окружало его, подчеркивая острые рога. — Что я радуюсь страху и плоти дрожащих девственниц? Боюсь, это не так. Невеста может искушать меня, как хочет, но я не так примитивен, как она заставила тебя поверить. Я не буду позориться, — он оглянулся, не глядя на меня. — И тебе не стоит позориться.
Он все еще был в черно-золотом одеянии с бала, но снял на моих глазах маску и бросил в огонь. Огонь трещал, голодно пожирал золотую вышивку, которая рассыпалась мерцающим пеплом. Я смотрела, как маска горела, очарованная видом.
Его голос загудел снова, я вздрогнула:
— Я не ощущаю на тебе чар. Невеста запутала тебя, человечек? Она предложила обещания, и тебе пришлось согласиться на… — он махнул на темную комнату, — на это?
— Нет, милорд, — тихо ответила я.
Он хмыкнул, выпрямился перед огнем, руки были по бокам, кулаки — сжаты. Он стиснул зубы, тряхнул головой.
— Тогда ты поверила сплетням мага Ларуны. Она, так понимаю, далеко их разнесла.
— Она… да, — я кашлянула, отчасти боясь задавать вопрос, но не сдержалась. — Как именно вы провели с ней ночь?
Он взглянул на меня, приподняв бровь.
— Мы обсуждали теорию магии. Сравнивали гипотезы мифато с философиями лидеров лунулирианских магов и учеников квинсатры. Поучительный вечер, но леди не такое ожидала, — он невесело улыбнулся. — Прости, что разочаровал.
Во рту пересохло, но сердце радостно колотилось. Оно могло выскочить из горла и полететь по комнате.
— Я не расстроилась, — ответила я честно.
Он нахмурился, глаза блестели в свете огня, словно он смотрел на интересную головоломку. А потом он повернулся и посмотрел на меня. Свет огня окрасил его лицо красным, подчеркивая скулу, нос, лоб и челюсть. Он скрестил руки на голой груди, длинные рукава одеяния покачивались. Его рот открылся, и я задумалась о том, что он спросит. Сердце пропустило удар.
Но он сказал лишь:
— Можешь идти, если хочешь. Тебе нет смысла оставаться.
— Я, кхм… вам не будет одиноко, милорд?
— Я привык к одиночеству.
Я медленно кивнула, собралась с мыслями, осторожно подбирая слова.
— Милорд?
Его глаза стали ярко-желтыми щелками.
— Да?
— Вы женитесь против воли?
Я удивила его. Он раскрыл глаза, приподнял голову, как испуганная лошадь.
— Ха! Вот так вопрос! — он развел руками, склонил голову. — Я похож на жениха в плену?
— Вы… не выглядите счастливым.
Он фыркнул.
— Счастливый и по своему желанию — разные вещи, маленькая смертная. Я готов завершить этот брак. Завтра на рассвете я попрошу невесту о последнем, четвертом поцелуе, и все будет закреплено. Все будет завершено.
— И что будет, если вы не попросите? — я шагнула к нему, обвив себя руками, пытаясь прогнать дрожь. — Что будет, если четвертый поцелуй не дать?
— Тебе-то что?
— Я… — в горле пересохло, голос прозвучал хрипло. — Я просто хочу знать.
Он зарычал и отвернулся от меня, склонился к камину и глядел на огонь.
— Бессмысленный вопрос.
Я тихо шагнула в сторону, чтобы видеть его профиль. Странно! Я видела его лицо несколько раз, но оно было для меня дорого. Красивое, хоть и странное. Я стояла безмолвно, как манекен, любуясь им. Разглядывая резкие черты. Запоминая их на случай… на случай…
Он резко повернулся ко мне, строго хмурясь.
— На что ты смотришь? Нет толку задавать вопросы! Я попрошу о четвертом поцелуе, это мое право как жениха. Она даст то, что я попрошу, и все закончится. Нет смысла тратить время на «а если». У меня осталось мало времени.
Я отпрянула на шаг, резкость его голоса пугала. А потом я заняла уверенную позу, не собираясь отступать.
— Как вы бы хотели провести время, милорд?
— Мирно, — ответил он, повернулся к огню. — И тихо.
— О.
Тишина тяжело висела в воздухе между нами. Огонь был неприятно жарким. Пот выступил на моем лбу, верхней губе. Я посмотрела на свои скрещенные руки, на черное одеяние, которое он мне дал. И на семь медальонов моего ожерелья, блестящих в свете огня. Четыре были пустыми. Я потеряла солнце, луну, звезды и туман. Только огонь, тень и ветер остались в медальонах. Я коснулась их, закрыла глаза, ощущая символы на медальонах. Этого было мало, но они были моей силой в этом ужасном королевстве. Мне было лучше от осознания, что они были тут.
Эта встреча проходила не так, как я надеялась. Хотя у меня не было четкого плана, когда я вошла в эту комнату. Важно было поговорить с Эроласом наедине. Я думала, что все остальное станет понятным.
Может, еще станет. Если я произнесу его имя.
Я могла так рисковать? Во снах его имя на моих губах вызывало Бледную королеву в комнату, яростную и сильную, с магией, которая была сильнее моих нарядов из ветра и огня.
Но часы тьмы быстро ускользали. Рассвет скоро наступит. Рассвет и смерть.
Я не знала точно, но была уверена, что должна была спасти его до рассвета.
Я должна была поцеловать его. Сделать его своим.
Я сделала шаг. Другой. Он глядел на огонь и не замечал меня. Он видел свою смерть в том огне? Смерть своего брата, отца, всех мужчин в его роду? Он помнил их и их судьбы? Хоть невеста очаровала его, он должен был догадываться, что его ждало.
— Тебе не нужно оставаться, — он не оторвал
