К черту всё.
Лихорадочно снимаю с неё шорты вместе с трусиками. Откидываю их в сторону, чтобы снова набросится на Варю.
О, даааа! Пьяная эйфория, от того, что могу чувствовать нежность ее кожи, под своими голодными прикосновениями. И задыхаюсь от того, как сердце хаотично бьется о рёбра. Хочу отдать ей так много, и в тоже время хочу забрать столько же.
Положить ее на кровать, чтобы в эту же секунду прикоснуться к нежной плоти между её ног.
— Горячая и мокрая, — шепчу в её губы. Тормоза вот-вот сорвутся, и я раздвину ее ноги и войду туда по самые яйца.
И поцелуями веду вниз. По гладкой коже ее живота. Раздвигая ноги в стороны, и жадными пальцами сжимать под коленями, оставляя ее раскрытой для меня. Смотрю на блестящую плоть, и член дергается. Это невыносимая, сладкая пытка. Проникаю в неё пальцами, и наблюдаю, как они исчезают, и тут же достать их наружу — уже мокрыми.
Наклоняюсь и медленно дотрагиваюсь кончиком языка до клитора, втягиваю губами и опять отстраняюсь. Смотрю, как пульсирует. Снова наклоняюсь и ловлю, каждую дрожь ее тела — ртом. В то время, как меня самого чуть ли не распирает от дикого желания ворваться в это тело.
Варя.
Сейчас мне больно от его прикосновений, и в тоже время это самые желанные прикосновения. Его нетерпеливые, наглые пальцы. Его голодный взгляд. Все это слишком для меня. Я жадно отвечала ему на поцелуй, этого я хотела. Чувствовать хотела всего его в себе.
Я вся горю. Нескончаемая агония. Прикосновения горячего языка к моей плоти, и уже не сдерживаюсь. В голос стону. И понимаю, что мне мало этого. Я хочу больше. Прикоснуться к его идеальному, смуглому телу. Оно такое горячее. Будто солнце, и я желаю получить себе множество ожогов.
Все мое тело превратилось в один сплошной нерв. Меня всю подбрасывает от электрических зарядов, которые сопровождают его прикосновения.
Хочу кричать о том, чтоб перестал пытать меня, и в тож время не могу сказать и слова.
Его губы не моих губах — нееет. Это не поцелуй. Это чистый голод. Когда сильнее хочется. Жёстче. Чтоб до отметин на коже.
Его пальцы снова во мне. Чувствую их и не шевелюсь. Глаза закатила, и выдохнула. Пальцами простынь сжимаю. Эти его нежно-голодные прикосновения, хуже самой изощрённой боли. Они заставляют меня изнемогать и корчится в агонии. Потому что не даёт кончить. Словно проверяет меня на выносливость.
Глазами пьяными посмотрела на него, и сама понимаю, что тоже еле сдерживается.
— Руслан, — пищу я. — пожалуйста.
Прикасается к мокрым складкам. В ожидании оргазма. И осмелев, вцепится непослушными пальцами в его волосы и приподнять бёдра на встречу его умелому языку. Набросился на мою промежность. Пожирает, сильно посасывает и ударяет языком по набухшему клитору. Так бессовестно и нагло, что заставил заорать и выгнуться. Сокращаюсь так сильно, что становится больно внизу живота.
И как заведённая повторяю его имя, с мольбой в голосе и со слезами на щеках.
Руслан.
Слышу ее звуки наслаждения, и самого трясёт так, что кажется сейчас обкончаюсь, как мальчишка. Её удовольствие на моем языке, ударяет в голову крепче любого алкоголя.
Набрасываюсь на ее губы, и сжираю тихие мольбы с моим именем на её губах.
— Чувствуешь, Варя? — бессвязным шёпотом. — все это твоё, — снова устраиваясь между её ног. — а это моё. Пальцами до синяков впиваюсь в её бёдра. Раздвигаю головкой члена её мокрые складки.
Навис над ней, опираясь на руки.
— Я живу тобой, Варя, — потерся головкой по её клитору. — и ты моя болезнь, — румянец на щеках появился. — и от неё нет лечения, — движения бёдер и я в ней.
Зарычал от удовольствия. Сорвали тормоза к дьяволу. Вдалбливаюсь в это сочное тело. Не позволяя ей закрыть глаза, или отвернуться. Поэтому одной ладонью держу ее за лицо. Чтоб в глаза смотрела, и видела в моих глазах ее отражение.
Адское удовольствие. С ней все по — другому. С ней на грани.
Подхватываю под коленями, чтоб глубже входить. Чтоб зашипеть, когда она внутри сжимает меня.
Снова набросился на ее губы. Проталкивая на бешеной скорости язык внутри ее рта, и так же долбится членом внутри неё.
О, дааа.
Отстранился и смотрю теперь, как член мой поршнем входит в неё. Как она принимает меня.
Прижал ладонь к ее лону, и тут же пальцами сжал клитор. Не прекращаю движений. И понимаю, что не смог бы остановится даже с пистолетом у виска.
Сжимаю ее ноги до синяков. И раскрываю ее для себя. Смотрю и беру. Как головка члена входит, и скрывается внутри ее тела. Какая она маленькая и тесная. Нежная.
К черту все! Хочу брать её. И слышать её голос с моим именем на губах.
Варя.
Эта наполненность, когда он во мне. В глазах его самый настоящий голод. Он надо мной такой сильный, опасный. С этим вот голодом в глазах. Голод по мне.
Да! Хочу этой дикости. Этой адской пытки. Потому что с ним вот так. Бывает нежно, а бывает жестоко.
Быстрее и быстрее. Безжалостные удары его плоти. Заставляет вскрикивать и закатывать глаза от этого сумасшедшего удовольствия.
Дрожу, и впиваюсь в его спину своими маленькими ногтями, оставляя там рисунок своего оргазма.
Обессиленные лежим. Мое тело приятно болит.
— Руслан, — шепчу я. — я все равно так не могу.
Он не успевает ответить, так как в дверь постучали и оттуда недовольный голос на ломаном русском прозвучал:
— Эй, можно было и потише.
Тони.
Я соскочила с кровати и начала наспех собираться.
Руслан привстал на локтях, все так же обнаженный и не стесняясь своей наготы.
— Я все знаю, девочка моя, — говорит он. — не нужно этого спектакля.
18
— Все равно ничего не меняет, Руслан, — отвечаю ему, и надеваю на себя шорты.
— Думаю это меняет многое, — он медленно, словно хищник подходит ко мне, все так же обнажён. — не так ли? Хватит бегать! Не убежишь! Все равно догоню.
Я не обижалась и не винила Руслана в этом. Он ведь так уверен, что все можно вернуть назад.
Пока сидела дома прошлую неделю, я много думала. Если честно, я не хочу больше всего этого. Я лучше буду одна… с Мишкой. Нам вдвоём хорошо.
— К тому же, — сделал шаг ко мне. — я ведь чувствую, как тебе хорошо. Чувствую, что понравилось. Языком мать твою, чувствовал!
Он прав. Мне действительно хорошо с ним. А может я просто заблуждаюсь? Мне же не с кем сравнить.
И все становится только хуже…хуже от того, что вновь дала ему доступ к своему телу. Я будто ожила. Вновь стала дышать полной грудью.
