телефон-автомат, почта, машина и прочие достижения цивилизации. О найденных сведениях ни с кем не говорить, никому не показывать. Даже другу Алексею. Даже Соне, Зине и любой другой девушке.
— А я думал Лёху привлечь, он мог бы помогать.
— Саша, нет. Ты работаешь над делом государственной важности. Твой непосредственный куратор — товарищ Сафронов. Все доклады либо ему, либо мне лично. Всё, что по телефону или через посредника, только в виде шифровок. За разглашение любой информации по делу грозит уголовная ответственность. Это не пустые слова, поверь. Уяснил?
— Угу.
— Не слышу!
— Так точно, товарищ генерал.
— Подписка о сохранении государственной тайны. Товарищ майор, сегодня ознакомьте Александра под подпись. И растолкуйте, что бывает при нарушении подписки. Сядешь надолго.
— Прямо посадят? А как же мои бесценные таланты?
— Нашёл, о чём беспокоиться. Будешь делать всё то же самое, но в камере-одиночке. Никаких любопытных соседей, никакого Боцмана, никакой огласки. Красота. Ты смотри. Нам-то в принципе нет большой разницы.
— Вот теперь уяснил, спасибо за такое живописное объяснение.
— На здоровье, сынок. Работайте, мне пора.
После ухода генерала майор перевёл разговор на вторую часть нашего клада. Он зачем-то хотел, чтобы я определил, всё ли золото на месте, не пропало ли чего и не появилось ли чего лишнего.
— Я вам сейчас скажу одну важную вещь. Никогда не предлагайте мне подержать в руках «моё» золото.
— На это есть причины?
— Моя жизнь и здоровье достаточно важное обоснование?
— Да. Но хотелось бы понять.
— Это просто данность. Бесплатное приложение к моему дару. Трогать золото мне нельзя.
— Принято. Предупрежу всех. Хотя неожиданно.
— Вот поэтому я вам никак не могу быть полезен в определении предметов из нашего клада. Их ребята без меня смотрели, я старался даже не подходить, без того свалился на этот чёртов клад, до сих пор вздрагиваю.
— Хорошо. Значит по поводу клада. Пока он приобщён к делу шайки Боцмана, поэтому сдан в Гохран будет после окончания следствия. Экспертиза ценности будет проведена по ходу разбирательства, поэтому как только вещдоки оприходуют и опишут, вам выплатят причитающееся вознаграждение. Но это не ранее нескольких месяцев, точнее пока сказать не могу. А вот следствие по делу хищения золота с Бодайбинских приисков подходит к концу. Вы должны выступать свидетелем в суде, но мы вопрос о целесообразности этого уже подняли. Надеюсь, прокурор примет во внимание вашу загруженность в текущем деле. Но есть и приятная новость. Сданный старшине Шарипову самородок уже оприходовали и вывели из списка вещдоков. Вознаграждение за него придёт в ближайшие дни.
— Благодарю покорно. Я уж и забыл о том самородке.
— Ну да, что для вас какие-то пара лишних килограмм золота.
— Да правда что. Я тут золотой запас России ищу, мелочи какие, куском золота больше, куском золота меньше.
— Скажите, Саша, вы не думали стать, например, геологом? Представляете, как вы могли прославиться, безошибочно указывая рудные месторождения, россыпи, особо богатые жилы.
— Думал вначале. Но понял, что жизнь геолога меня не прельщает.
— Вначале — это когда? — вцепился в слово Сафронов. Как клещ, хрен отцепится.
Вначале — это когда я, офигевший от попадания, только обнаружил в себе способности видеть подземные богатства. Но надо как-то по-другому объяснить дотошному гэбэшнику мою оговорку.
— Ну… я же не всегда таким был, не с рождения. Не так давно понял, что вижу скрытое от глаз золото.
— Поэтому вас дядя взял мыть золото на старых выработках?
— Ну да. А я, дурак, поехал с ним. Плохо понимал, что мало его увидеть, надо ещё извлечь.
— Ну да это дело прошлое, очень вовремя на вашем пути встретился старшина Шарипов.
— Это верно.
— Хорошо. Давайте займёмся бумагами, да я вас отпущу на сегодня.
Майор натащил мне бумажки на подпись. Сначала мне выдали перечень статей, в которых красочно расписывалось, что бывает за разглашение гостайны. В зависимости от тяжести последствий до пожизненного и высшей меры наказания. Я так полагаю, это примерно мой случай. Интересно, а за невыполнение задания государственной важности что бывает? Это меня гораздо больше волнует. Язык за зубами я могу держать, а вот поручиться, что найду нужные сведения и они выведут меня на золото — нет.
К бумагам прилагались инструкции на все случаи жизни. Их мне предстояло изучить уже сегодня вечером. Кодировки не подлежали выносу за пределы кабинета, поэтому их я зубрил на месте. Как стихи. Мне пообещали освежать память при каждом посещении управления, а пока при моих изысканиях будет безотлучно находиться связной-водитель, к которому надлежало бежать немедля при обнаружении любых полезных сведений и гнать на личный доклад к генералу.
Блин, и когда уже мобильную связь изобретут? Может мне рацию попросить?
— А вы знаете, что если поставить ряд ретрансляторов радиосвязи, то можно напрямую пользоваться мобильной связью на дальних расстояниях? А если это будет не ряд, а сеть, так площадь покрытия расширится во все стороны, и связь будет очень устойчивой.
— Хм… Вы это к чему?
— А к тому, что такая связь здорово облегчила бы нам жизнь. Не надо было бы зависеть от городских телефонов, связистов и прочего. Я бы просто позвонил вам и сообщил всё, что имею сказать.
— Ну так звоните. У вас будет право пользоваться любым телефонным аппаратом, что в архиве, что в библиотеке, что на факультете. В служебной машине также есть рация.
— Так ведь мобильная связь была бы удобна и для простого, среднестатического гражданина.
— Думаете? Не уверен.
— Ну так развивать надо эту сферу. Это очень перспективно не только для служебного пользования, но и в быту. Уж поверьте.
— Вы радиолюбитель? — с подозрением спросил майор.
— Нет, я фантазёр. Представьте только. Вот у вас дома жена на сносях, к примеру. А телефона в квартире нет. Чтобы вызвать скорую, ей нужно бежать к соседям. Всегда существует риск не добежать. А вы на позднем сроке уходите каждый день на службу и дёргаетесь, как она там, и не началось ли. И каждый раз, как сердце ёкнет, что вы делаете? Правильно, звоните тем самым соседям, с которыми и отношения-то не сказать, чтобы очень хорошие, и униженно просите их сходить до вашей жены и проверить, как она там. Ну как, представили?
Судя по дёргающемуся глазу, представил. Что, было, товарищ майор?
— А теперь представьте, что
