время даже банник шалил, девок пугал… Кому подле злого места жить захочется? Еще и загорится! — буркнула упитанная барышня.
— Кто-кто? Банник? — усмехнулся я, смекая, кто на самом деле подглядывал за девушками. Просто однажды Солоха догадалась и надрала черту уши, и "банник" волшебным образом исчез.
Картина, представшая перед глазами, была далека от "bellissimo". Часть крыши попросту отсутствовала. Из приличных размеров дыры торчал сломанный ствол. Причем заподозрить, что упало дерево не само, было практически невозможно. Никакого четкого сруба. Без ухищрений и помощи Чуба (если вообще не кого-то третьего) явно не обошлось.
Захар открыл дверь, в которую я бы еле смог втиснуться, и скрылся внутри.
— Здесь еще несколько повреждений, придется крышу разбирать! Воды будь здоров налило… — доложили из бани.
Я подавил очередной судорожный вздох. Теперь, когда Вакула с Чубом действовали назло, я не мог так открыто привлекать черта… Но, если рогатый добудет для кузнеца разрешение на торговлю, его помощь и не понадобится.
Видя, что народ смотрит на меня в ожидании, я крикнул лекарю:
— Захар! Собирай мужиков! Пускай поваленное дерево убирают и на дрова несут. Ближайшие к нему тоже осмотрите, чтоб впредь таких ситуаций не возникало!
— Теперь точно к Вакуле идти! — выглянул Захар. — Кто, как не он, крышу новую уложит?
— Разберемся, — бросив сквозь зубы, я протиснулся в собравшуюся у бани толпу. Мне бы с сообщником посоветоваться… Да только где его собратья носят?
Выйдя на дорогу, я прибавил шагу и уж было прошел мимо колодца… как вдруг из него послышалось тихое:
— Э! По сторонам бы посмотрел!
— Ну наконец-то! Я тебя до ночи прождал! — обрадовавшись, метнулся к черту. — Почему так долго?
— Та под дождем неохота было назад чапать, — без зазрения совести ответил рогатый и свесил копыта наружу. — Зато вон че раздобыл!
Лохматая ручонка протянула мне свиток. Развернув его, я с горем пополам разобрал:
— "Грамота. Постановляю разрешить Еремею Вакуле, кузнецу из селения Чертова заводь, вести постоянную торговлю на ярмарке близ Балдейкино и наделяю его правом участия в ежегодной весенней ярмарке. Городской староста Бульба И. Передать привратникам".
Подняв глаза на рогатого, воскликнул:
— Ай да черт, ай да молодец! А платье достал?
— Обижаешь! — самодовольно хрюкнул он. — Уже у тебя лежит!
— Вот спасибо! — Камень с души упал! — Видел, что Вакула с Чубом вытворили? — кивнул в сторону бани.
— Вии-и-идел… — протянул черт и повел пятаком, словно что-то учуяв. — Ты иди грамоту ему отдай, пущай стыдно будет. А я к хозяйке своей загляну. Пирожками что ль заманить пытается?..
На том и порешили. Черт исчез в колодце. Я же поспешил ретироваться отсюда, пока народ не заподозрил, что все это время я точил лясы с кем-то "невидимым".
Путь к кузне преодолел в два счета — руки так и чесались вручить грамоту Вакуле. Сегодня баня, а завтра что? Снова птичник или теплицу переделывать? Ну уж нет! Должен быть благодарен, что мы ему обогатиться помогли!
Кузница оказалась заперта, однако, судя по голосам, доносившимся из открытых окон, она не пустовала. Я постучался. Послышались гулкие шаги, и дверь неохотно отперли.
— Послание тебе из Балдейкино, — протянул Вакуле сверток, — от городского старосты.
Кузнец, и без того удивленный моим визитом, неверяще уставился на меня. Забрав грамоту, он осторожно развернул ее. С минуту мы так и стояли друг против друга. Когда же Вакула оторвал глаза от послания старосты, его лицо охватила бледность.
— Ты… ты как это сделал?! — заикаясь, спросил он.
— Как-как… — Я уже придумал "героическую" историю. — Еще когда в Балдейкино на ярмарку ездил, заглянул к Бульбе, говорю, почему честным людям дорогу не даете? Есть у меня в селении мастер на все руки, человек добросовестный… вежливый! — польстил я Вакуле. — Вашей ярмарке только лучше будет, а то одни проходимцы вокруг! Ни товара, ни умения обращаться с клиентами! — вспомнил барышню по соседству, пытавшуюся нас перекричать.
— Давно я бьюсь, а все коту под одно место… — до сих пор не верил кузнец. — Разрешение пана Корнея ему было нужно… А пан, если прознает, все себе до пятака медного заберет! Василь мне обещал, что без всякого согласия уговорит Бульбу, но от него не дождешься… — Вакула нахмурил брови. — Ты даже не представляешь, какую услугу мне оказал!
— Почему же? Представляю! — взыграла во мне гордыня. — Однако я не ожидал, что за добро мне подлостью отплатят! На баню вы с Чубом дерево уронили?
За спиной кузнеца, заслышав свое прозвище, возник Кузьмич.
— Ну, мы! — повел он усами.
— Совсем забыл! Угостить тебя, Чуб, кое-чем хотел… что у тебя в особом почете, — припомнил слова черта про бражку и курочку. — Только теперь угощать не за что!
— Как это, не за что? — запереживал Кузьмич и выразительно посмотрел на Вакулу. — Мы ж все поправим!
— Не ждали мы, пан завхоз, что ты к нам с миром придешь! Думали, вместе с бесом только и можешь что за нос водить! — спасовал кузнец. — Крышу мы быстро постелем, баня так-то целиком за день ставится.
— Делов-то! — отмахнулся Чуб. — Теса, что в сарае лежит, хватит?
— Хватит, я недавно на бумажницу Брута брал. Обрешетке тоже досталось, но это ничего. — Вакула свернул грамоту. — Ты, Кузьмич, в сарай дуй, а я крышу разбирать пойду. Может, Остапа прихвачу.
Когда он скрылся в кузне, я поинтересовался у Чуба:
— Остап небось тоже соучастник?
— Да это я его по-родственному попросил… — потупил взгляд тот.
— И чем это вы так с бедным деревом?
— Сначала топориком себе подмогнули, а дальше веревкой, — стушевавшись, открыл тайну старик. — Пан завхоз… а подсоби немного?
***
Следующий час (а то и два) я провел рука об руку с Чубом. Сначала мы переворачивали вверх дном весь сарай в поисках нужных досок, затем вытаскивали их на улицу и укладывали штабелями. Чуб — не Вакула, соображал он с опозданием. Только когда все доски были вынесены, он додумался, что ряды надо бы чем-то фиксировать, иначе ходить нам туда-сюда долго. Нашли веревку, незамысловато перетянули. Чуб взял с одного конца, я — с другого и, покачиваясь, понесли. Навстречу нам, поругиваясь, точно так же шли несколько человек с уже распиленным деревом.
На поворотах сильно заносило то меня, то Чуба. Мы без остановки препирались. Кусты так вообще обладали удивительной силой притяжения. Это хорошо, я накидку в сарае оставил, иначе бы точно повалился!
— Да куда ты бежишь?! — злился я.
— Это ты еле-еле ноги переставляешь! — пыхтел Кузьмич.
В бане работа кипела вовсю. К моменту, когда тес был доставлен, Вакула и сухенький вороватый мужичок уже разобрали кровлю до обрешетки и вооружились молотком и пилой.
