— А я зачем ехал? — нахмурившись, мужчина задирает голову вверх, отчего его очки опять съезжают набок.
— Очевидно, затем чтобы проспаться и протрезветь. — подвожу итог сложившимся обстоятельствам. — Идти можете? Я поищу вам комнату.
— Где Роман? Я не успел? — вновь спрашивает мужчина, ухватившись и второй рукой за перила. Подозреваю, для устойчивости.
— Вы ему в таком состоянии не поможете. — повышаю голос, начиная терять терпение. — Вам нужно поспать!
— А позже может быть поздно. — самодовольно выговаривает он. — Веди. Я хоть посмотрю на него…
— Хорошо. — сдаюсь.
Толкаю дверь своей комнаты, следя за пьяными телодвижениями Эйна. Хмыкаю.
— Вот он. Смотрите.
Мужчина, хоть и пошатываясь, доходит до постели. Хмурится, отодвинув край пододеяльника, которым я укрыла Зверёныша.
— Это пулевые? — икнув, спрашивает он, вскинув голову в мою сторону.
— О,да-а. — протягиваю, заломив руки за спиной. Отчего-то неуютно и стыдно. Будто это я в него стреляла. — Но это не я. — спешу заверить.
— Там. — машу на дверь справа. Идти недалеко, он и без меня справится. Главное, обойти кровать, и вуаля. Не зря в эту комнату перебралась. Личная ванная того стоит.
— За мной! — вновь звучит твёрдый приказ.
Уронив свой чемоданчик на Зверева, Эйн быстро исправляется — сдвигает его в ноги, виновато икнув.
А что я? Зверев и не шелохнулся. Мне зачем дёргаться?
Глава 59
Под неодобрительное ворчание Эйна, я, натянув медицинские перчатки и вооружившись пинцетом со скальпелем, ковыряюсь в Зверёныше. Это ещё то занятие. Пока я пытаюсь добраться к одной пуле, другая норовит зарасти мясом. Ещё и засели так глубоко, зараза…
— Ещё одно слово, Эйн, и я вас отправлю спать! — рычу.
— Я сразу сказал, что мне нужна операционная. — бурчит пьяный доктор.
— Ага. Длительный сон и отдых вам нужен. А на утро минералочка. Выживет. Такие, как он, не умирают…вот так. Не в моей постели!
— Мы не знаем в каком состоянии внутренние органы. Повреждения, и-ик, ткани могут регенерировать неправильно. Вы не всесильны. Даже перелом может срастись неправильно, и всё. Придётся ломать и фиксировать, чтоб зажило и срослось правильно. С органами то же самое. Вы замечательно регенерируете, да. Но не всегда правильно, понимаешь?
Я плохо понимаю речь взрослого пьяного человека. Особенно когда занята делом, требующим всего моего внимания и концентрации.
— Спасибо за разъяснения, но… Не могли бы вы заткнуться? — рыкнув, я наконец-то цепляю треклятую пулю, внутренне ликуя.
Ну-с, начало положено. Надеюсь, дальше будет лучше и проще.
— Кто молодец? Я молодец.
Ответом мне стало размеренное дыхание. А через минуту прозвучал храп. Эйн уснул в кресле, уронив голову на подлокотник.
Неудобная поза. Не уверена, что он так сможет долго проспать.
Эх, Зверёныш, должен мне будешь до конца жизни. Уповаю на то, что она будет долгой и тебе придётся отрабатывать и отрабатывать.
Я, наверное, странная. Мне абсолютно не мерзко. Кровь и кровь. Подумаешь, дырки в теле. Ну такое.
— Не мельтеши. — шикаю на тень.
Конечно же, она меня не слушается. Я вообще неуверена, что она понимает мои слова, но всё же… Носится по спальне, отвлекая меня и мешая свету.
— Угомонись! — рычу, теряя терпение. У меня и так глаза уже болят, а она ещё туда-сюда, туда-сюда.
— Ты звала?
Илья появляется неожиданно. Я мажу. Рука дёргается, вспоров кожу рядом с соском.
— Да твою же мать!
— Не звала, значит.
— Останься! — требую, вскинув в его сторону скальпель. — Помоги мне. Я…я никогда этого не делала… у меня рук…не хватает. Пожалуйста.
— Лилия Романовна, вы такая многогранная личность. — наигранно восхищённо протягивает Илья, закрывая за собой дверь. — Вчера нарко-баронесса, сегодня хирург…
— Закончил издеваться? — вскидываю бровь.
— Ладно-ладно.
— Не ладно, а бери перчатки, эти ватные штуки и помогай!
Спустя полчаса мы закончили. Я, конечно, ещё ощупывала и рассматривала тело Зверева на предмет открытых ран, но уже в упор ничего не видела.
Ладно, будем считать, что больше в нём пуль нет. Чего не вижу, того не существует.
— Я вообще зачем пришёл… — брезгливо морщась, Илья демонстрирует чудеса пофигизма:- Там этот… хотел с тобой поговорить. А здесь ты кричишь. Я и пришёл.
— Я поговорю с ним. — киваю.
С уборкой не заморачиваюсь. Сваливаю использованные ватные тампоны, перчатки, диски, бинты и прочее поверх пододеяльника. Его сворачиваю узлом. Всё равно его вряд ли спасёт порошок или химчистка. Не до мелочей.
Иду в ванную за полотенцем и водой, чтобы хоть немного обтереть Зверёныша после своих экзекуций. Какой смысл тогда в чистом пододеяльнике, если он его замарает через минуту?
Возвращаюсь. Быстро вытираю кровавые потёки сугубо до паховой области. Туда предпочитаю не смотреть вообще. Илья уже ушёл, поэтому мне приходится вытаскивать клеёнку из-под Зверева одной. Ну не считать же похрапывание Эйна стоящей компанией? Аккомпанемент, блин.
Всё. Всё! Я сделала всё, что могла. Моя совесть чиста. Точка. Да и Зверёныш, гад, начал посапывать.
Вымыв руки, я иду в коридор, пытаясь на слух или запах определить, где разместился наш гость. Ну раз хочет человек поговорить на ночь глядя, почему бы и не да? Не верится, что он воспылал столь быстрым желанием помогать мне, как и не верится, что хочет увидеть, дыбы обсудить погоду, литературу и качество еды в этом доме.
Ага. Нашёлся. Рядышком совсем, ты смотри. Всего через две комнаты, не считая родительскую спальню. Туда я никого не пускаю. Моё. Личное. Неприкосновенное.
— Хотел меня видеть? — вхожу без стука. Это мой дом. И только я диктую правила в нём. Буду я ещё стучать.
Единорог стоит возле подоконника, ко мне спиной. Смотрит в окно, или делает вид, что смотрит туда. Кто же этих супов до конца знает. Широкий разворот плеч, теперь отчётливо просматривается под тонкой водолазкой. Его куртка лежит в изножье кровати.
Присматриваюсь. Костяные наросты более жуткие, чем мне казалось. Их основание почти у самого предплечья, чуть выше локтя, а книзу они лишь становятся тоньше. У запястья торчат концы похожие на шипы. С каждой руки по одному. Даже думать не хочу, что за зверь такой отдал свою ДНК на это уродство. Или точнее, звери и сколько здесь смешения генетических материалов.
