— Урод!
Меня попытались пнуть ногой в живот, но я увернулся. А вот от второго удара не получилось. До этого момента я еще старался сквозь зубы сносить боль, а тут заорал раненым зверем. Футболка, рубашка и куртка пропитались кровью. Ну же, чего они медлят? Раз уж решили опуститься ниже плинтуса, так уж бы завершили начатое. Я же сейчас не способен дать достойный отпор. Уже не способен. Паршивое чувство собственной беспомощности.
— Братан, включай камеру, ща мы запишем привет для…
Но договорить он не успел. Во двор с ревом сирены ворвалась скорая. За ней вроде бы приехали менты. Два придурка. Еще и на Ютуб решили все это выложить. И чего, спрашивается, так поздно спохватились? Я вот-вот чувств лишусь, а то и помру… Там уже видео получится не такое «интересное». Дебилы.
— Сматываемся.
— Мля…
Вроде как они смылись. Сами уроды. И кто же их все-таки ко мне подослал? Интересно, мне суждено об этом узнать, или мой конец наступит раньше, чем я смогу дать показания в ментовке?
Безумно жаль Агату и родителей. Что с ними станет, когда они узнают о случившемся? А может, мое состояние не настолько тяжелое? Тогда почему все тело горит огнем и хочется разодрать грудь в клочья? Чтобы не мучиться больше. Мне ведь изначально повезло выжить. Но в роли кого? Нет, после вчерашнего признания Агаты этот вопрос выглядит не так. Именно для нее я выжил. Но что же теперь? Дадут ли мне еще один шанс, или ее любовь — слишком много для такого, как я?
— Эй, парень!
Вместо нормальных слов с губ сорвался тихий стон. Как ужасно… Видимо, много крови потерял, пока лежал на земле.
— Он хоть живой?
— Живой!
Надо мной склонились двое мужчин темно-синей форме. В свете фар скорой их лица расплывались перед моим изможденным взором. Сознание начало уплывать. Дальше я целиком и полностью в их власти.
— Не закрывай глаза!
— Он теряет сознание!
— Парень, ты нас слышишь? Твою мать!
Это было последнее перед тем, как отключился. Болевой шок оказался очень сильным.
Агата
Сквозь сон услышала до боли знакомую мелодию. Кто-то звонит? Так рано? Неужели Рик?
Открыв глаза, посмотрела на лежащий на тумбочке телефон. Он вибрировал, а на экране высвечивался номер мамы Лерика. Это сразу же мне не понравилось.
Схватив смартфон, провела пальцем по зеленой трубке и приложила аппарат к уху. И все это я проделала, продолжая лежать под одеялом.
— Доброе утро, Елена Владимировна, — пробормотала, прикрывая глаза. Сон был таким ярким, томительным, что не хотелось просыпаться. — Что-то случилось?
— Агата, привет, — голос женщины показался взволнованным. — Прости, что звоню так рано…
Когда она это произнесла, я все же удосужилась опять открыть глаза и посмотреть на настенные часы. Семь утра.
— Что случилось? — спросила, садясь в кровати и спуская ноги на пол. По спине побежали холодные мурашки. Она бы не стала звонить так рано. Да чего уж там, вообще навряд ли позвонила бы. Хоть мы и были в хороших отношениях, причин для телефонных разговоров у нас не имелось.
— На Валеру ночью напали, — голос Елены Владимировны задрожал. — Ножевое ранение, перелом носа и многочисленные следы от побоев. Сейчас находится в реанимации… Я знаю о том, что мой сын тебе небезразличен и…
— В какой он больнице? — Казалось, вся кровь отлила от лица. Даже немного мутить стало, и голова закружилась. — Что говорят врачи о его состоянии?
— Состояние тяжелое, — женщина всхлипнула. — Он находится в пятьдесят второй городской больнице.
— Значит, к нему нельзя?
— Пока нет.
По щекам побежали слезы. Рука так сильно вцепилась в телефон, что еще чуть-чуть, и он точно треснет. На Лерика напали. Господи, кто? И зачем?
— А кто напал, известно? — тихо спросила, с трудом выдавливая из себя слова.
— Это случилось неподалеку от подъезда. Камера видеонаблюдения у нас всегда исправно работала. Так что сейчас виновных ищут.
— Спасибо, что позвонили, — искренне поблагодарила. — Сообщите, когда его переведут в обычную палату? Или ему можно будет позвонить.
— Обязательно, Агата, — заверила меня мама Валеры. — Я буду держать тебя в курсе.
— Спасибо, — еще раз поблагодарила и, распрощавшись с женщиной, сбросила вызов.
Отбросила телефон в сторону и, спрятав лицо в ладонях, заплакала. Кто… кто это сделал? В общем, я повторяюсь. И какое это имеет значение, если я понятия не имею, как он там? И когда смогу его увидеть… Понятно, что пока он находится в реанимации, к нему не пустят и о его состоянии можно узнать только через лечащего врача. В моем случае, через Елену Владимировну. Но… как хотелось сейчас оказаться рядом с ним. Увидеть и убедиться, что он жив. Пусть в тяжелом состоянии, но живой. Рик обязательно поправится. Я уверенна в этом.
В дверь постучали и, не дожидаясь разрешения, в комнату вошла мама. Увидев меня, сидящую в кровати и сотрясающуюся от рыданий, она в мгновение ока оказалась рядом. Присела на край постели и, обняв за плечи, спросила:
— Рассказывай, что случилось? Я услышала, что ты плачешь…
Скрывать от мамы произошедшее не стала. Зачем?
— Боже, и кто мог такое сотворить? — напряженно спросила она, когда я закончила свой рассказ. Короткий и постоянно прерывающийся на очередной всхлип.
— Я не знаю…
Весь день я пребывала в какой-то прострации. Просто лежала на кровати и выплескивала всю боль и страх на несчастную подушку, которую прижимала то к груди, то к лицу, приглушая рыдания. Мама просила немного поесть. Я отказывалась. Аппетита не было. Да и как он мог появиться, если все мои мысли занимал Лерик? Как все же страшно от того, что я понятия не имею, как он там. А звонить каждые пять минут его матери, тревожа и ее, было бы некрасиво и глупо. Я могла только догадываться, что сейчас испытывает она. Если уж меня накрыло с головой и хотелось лезть на стенку от отчаяния, что уж говорить о ней.
— Агата, иди, поешь, — в который раз отдаленно послышался голос мамы.
— Нет, — всхлипнув, ответила и отвернулась к стене.
Когда же закончатся слезы? Сколько я еще буду плакать?
Кажется, в какой-то момент я забылась сном. Потому что проснулась от стука входной двери и обеспокоенного возгласа Машки:
— Что случилось?
Дальше расслышать не получилось. Мама перешла на шепот и подруга вместе с ней. Затем очередной звук открывающейся двери и вот Маша смотрит на меня сверху вниз и хмурит темные брови.
— Сейчас ты успокоишься и пойдешь есть, все поняла? — для пущего эффекта она еще и руки в бока уперла.
