Она сглотнула, посмотрела на него затравленно.
— Всё вы понимаете. Вы думали, это будет что? Забава такая? Или просто пакость? Так вот нет. Подсыпать наркотическое вещество кому-либо тайком — это преступление. Двести тридцатая статья уголовного кодекса. Так что, Элла Марковна, боюсь, вас ждут теперь непростые времена. И заниматься вами будут уже другие люди.
— Я никому ничего не подсыпала! — выкрикнула она, но посмотрела сразу на меня.
Это не ускользнуло от Ильи. И от других тоже. На Эллочку все взирали, как на прокажённую.
— Слышите, я ничего никому не подсыпала! Она всё врёт! — Эллочка указала в меня пальцем.
Илья, скрестив руки на груди, молча наблюдал за ней. Дожидался, когда она успокоится.
Глава 61
Сколько себя помню, я ужасно не любила и даже боялась быть предметом сплетен. И после нашего с Ильёй дефиле ждала, что все, кому не лень, будут обсуждать нас, наблюдать, шептаться за спиной, строить догадки и домысливать своё. Ведь общественности всегда так интересно, кто и с кем. Шептались, конечно, это зло неизбежное, но, к счастью, совсем недолго. Новость про Эллочку затмила даже наш роман. Звезда есть звезда.
Причём каждый старался внести свою лепту в эту историю, добавить новые подробности. И даже спустя неделю после её увольнения ей, бедной, вовсю перемывали кости.
— Видели, девочки, Гвоздецкая из инсты и фейсбука удалилась? — обсуждала её в буфете за обедом бухгалтерия.
Сначала шёпотом говорили, но потом так увлеклись, что мне через столик была слышна их оживлённая беседа.
— Я бы на её месте после такого вообще из города уехала. Где она теперь тут работу найдёт? Разве что на рынке торговать? И то не знаю…
— А где в другом городе найдёт? У неё же запись в трудовой… Да и кто ей позволит уехать? Она же на подписке о невыезде сейчас.
— Так это правда — на неё уголовное дело завели?
— Ну, конечно! Она ведь наворовала столько — мама дорогая! Мухлевала со счетами, а денежки себе на карман.
— И не только воровала. Она же Снегирёву пыталась убить! Почти ей удалось. Отравила же её. Яд какой-то подсыпала. Ту еле откачали.
— Кошмар! И вот чего они не поделили?
— Не чего, а кого! Крамера, конечно!
Я чуть не подавилась. Хоть бы меня постеснялись! Демонстративно встала, шумно отодвинула стул, посмотрела на них с укором.
— Здравствуйте, Ксения Андреевна, — сразу разулыбались те.
А вечером, когда мы с Ильёй уже собрались уезжать домой, встретили на парковке нашего главного инженера. Они перебросились с Ильёй парой дружеских фраз о том о сём. Я их и не слушала, пока тот со смехом не сказал:
— Ух и разворошил ты, Илья Сергеевич, наше спокойное болотце. Даже мои подопечные бегут от греха подальше.
— В самом деле? Да вроде технарей я вообще не касался. Пока только коммерческие службы да финансы с кадрами тереблю.
— Ну вот… Один уже написал на днях заявление. Слава Маркелов. Я его спросил, с чего это он вдруг решил уволиться. А Слава так и сказал, мол, лучше уж сам напишу заявление, пока ты до него не добрался.
Главный инженер рассмеялся, потом, уходя, добавил:
— Ты уж сильно не свирепствуй. С кем работать-то буду? Маркелов-то — чёрт с ним, невелика потеря. Но и другие, смотрю, нервничают.
— Маркелов — это твой бывший муж? — спросил меня потом Илья, когда мы остались вдвоём. — Расскажи, что у вас случилось.
Вспоминать то время я совсем не люблю, поэтому лишь коротко упомянула, как застала Славика и Эллочку. Илья помрачнел.
— А ты не был женат?
Про отношения я его прежде стеснялась спрашивать. Вдруг сочтёт, что я нарушаю его личное пространство или что-то вроде того? Но раз он сейчас сам спросил, то, значит, и я могу.
— Не был, — ответил он и помрачнел ещё больше.
Я не стала допытываться. Видно, что ему эта тема тоже не слишком приятна.
Мне-то, конечно, хотелось побольше взаимного доверия и откровенности. Но я себе не разрешала печалиться. Мой любимый мужчина рядом, заботится обо мне, защищает — ну что ещё нужно для счастья? Да, он не говорит особо о своих чувствах, не строит планов на наше совместное будущее, не предлагает быть всегда вместе, но он столько всего для меня делает. А поступки ведь важнее слов. Хотя порой этих самых слов так не хватает…
Глава 62
Спустя два месяца
Часы на стене показывали без десяти минут час. Скоро обед. Пора было сворачивать планёрку, и так я её подзатянула.
Недалеко от нашей конторы открылся новый семейный ресторан, и бизнес ланчи там, говорят, объеденье. Хотела сегодня позвать туда Илью.
Дослушав недельный отчёт Миши Агеева, я закрыла ежедневник, оглядела с улыбкой собравшихся.
— Ну, на этом, думаю, закончим. Спасибо, коллеги, можете быть свободны.
Сама я тоже поднялась из-за стола и вместе со всеми вышла из кабинета. Между прочим, из своего кабинета, на двери которого красовалась табличка: «коммерческий директор Снегирёва Ксения Андреевна».
Да, теперь вот так.
Сама до сих пор не привыкла, и каждый раз когда выхожу или вхожу, смотрю на эту табличку с идиотской улыбкой. Я наконец добилась того, чего так хотела! Две недели назад пришёл из гендирекции приказ о моём назначении.
Так получилось, что Павел Сергеевич Котов ушёл на пенсию, а Илью поставили вместо него.
На работе у нас получился замечательный тандем. Правда, Илья бухтит иногда, что я слишком мягкая с подчинёнными. Ну, тут он прав, строгости у меня явно не достает. Но трудно быть строгим, когда ты так счастлив.
И все, конечно, чувствуют это. Не то чтобы обнаглели, но расслабились. Даже вон после планёрки выходят смеясь и вразвалочку, разбредаться не торопятся, топчутся в приёмной, переговариваясь друг с другом и с Лидочкой. Тогда как при Илье вылетали пулей, бледные и нервные, и поспешно разбегались по своим кабинетам.
Вот и сегодня в приёмной образовалась небольшая сутолока.
Я хотела обратиться к Лидочке, узнать, нет ли у Ильи посетителей, но тут увидела, что над её столом возвышается незнакомая женщина. Стройная, миниатюрная, элегантная блондинка. Одета, сразу видно, модно и дорого. Солнцезащитные очки закрывали половину лица, но всё равно создавалось впечатление, что женщина красива.
Я не знала, кто она, и как смогла попасть в приёмную. Не знала, зачем она пришла, но при одном лишь взгляде на неё мне стало неуютно. Как будто кто-то бросил за воротник кусочек льда. И даже сердце неприятно ухнуло, словно в предчувствии чего-то нехорошего.
