Буквы расплывались перед глазами, не мог ничего написать, тем более не знал ни срока, ни других подробностей. Попросил отложить все на потом, когда родственники привезут документы.
Кстати о родственниках, где новоиспеченный муж? Он должен быть здесь. Андрей естественно, рад, что оказался рядом, но это не мешало испытывать злость по отношению к Петру. Как можно было бросить ее одну? А если бы его не оказалось рядом?
— Фамилию хоть скажете?
Блин, какая же там фамилия у Петра? Договор заполнял ведь. Кажется, Федоров. Записал: Татьяна Федорова.
Андрей покинул приемник, оставив Танины вещи медсестре. Сказал, что родственники заберут.
На улице встретил отца Алексея, молодую женщину, похожую как две капли воды на Петра и самого Петра, глянувшего на него исподлобья. Забрал ключи от автомобиля. Пора ехать — он здесь лишний. У них семья и рушить ее Андрей не намерен. Для него семья — святое. Пусть живут. Он не достоин ее. Возможно, потом он передумает и решит все же узнать о ребенке, а пока хочется одного — побыть одному. Может даже напиться.
Сел за руль и тут обратил внимание, что руки подрагивают. Все же с Никой было как-то проще. Таня напугала его. Ее боль резала его по живому. Если бы он имел право, он бы был сейчас рядом. Плевать, что люди не советуют совместные роды, он бы хотел оказаться рядом, держать ее за руку, гладить волосы, подбадривать или жалеть, когда надо. Но увы, она сейчас там одна, потому что муж бросил ее…
Андрей ударил по рулю. Смахнул защипавшие слезы. Надо ехать, пока не сделал какую-нибудь глупость. Завел двигатель и стал медленно выезжать с территории роддома. В груди все сжалось, сопротивляясь его действиям. Может, остаться? Вдруг помощь нужна будет. Нет. Ехать. Он не сможет смотреть на счастливую физиономию Петра. Прибавил газу и посмотрел в зеркало заднего обзора. Резко нажал на тормоз — за ним бежал отец Алексей в развивающихся на ветру черных одеждах. Что случилось? Что-то с Таней? Он похолодел. Сдал назад.
— Отец Алексей! Что? Таня…
Мужчина перебил его движением руки. Он тяжело дышал, почти согнувшись пополам.
Андрей открыл дверцу на пассажирском сиденье, и тот сел, все еще тяжело дыша.
— Андрей, ты чуть не убил меня. Я думал, ты дождешься счастливой новости, а ты решил уехать.
— Не хочу мешать молодоженам. — Андрей горько усмехнулся.
— Ты зачем ее вписал в документы, как Татьяну Федорову? Она вообще-то Иванова… и мне показалось, вы что-то решили там во дворе храма, одумались…
Андрей замер. Что? Он растерянно моргнул, не совсем понимая, о чем речь.
— Я вас не понимаю, отец Алексей. Вы же сами их обвенчали пару часов назад, а сейчас ваши слова как-то подозрительно намекают на супружескую измену?
Отец Алексей прикрыл глаза и тяжело вздохнул. Так он просидел несколько минут, видимо молился.
— Андрей, прости меня, но ты дурак. Ты что не видел, как Петр с родными уехали из храма без Татьяны?
— Видел. И что? Мало ли какие там у вас традиции…
— Боже, дай мне терпения. Какие традиции? Точно такие же, как по всей стране — жених и невеста выходят вместе, принимают поздравления и едут праздновать.
Андрей нахмурился.
— И что это значит? Почему же Таня не вышла со всеми? — Совместимы ли священник и фейспалм? — Отец Алексей! Отвечайте прямо, вы меня хотите довести до сердечного приступа?
— Ты меня чуть до инфаркта не довел, заставив бежать за своей Ауди, а я, знаешь ли, не спортсмен далеко, — он погладил небольшой живот. — Татьяна остановила обряд почти в самом начале. Понимаешь? Она не смогла лгать Богу и Петру. Она любит тебя. Даже ради ребенка не смогла выйти за нелюбимого. В принципе, я не был удивлен ее решением. Жаль, что ты неправильно понял.
— А ребенок… он мой?
Отец Алексей тихо рассмеялся и покачал головой.
— Андрей, почему ты такой недоверчивый. Я же тебе говорил, Петр не осмелиться ни на что до свадьбы. Татьяна приехала к нам беременная. Петр не может иметь детей, поэтому для него было прекрасной новостью, что понравившаяся ему женщина ждет ребенка. Он не учел силу ее любви к тебе.
Теперь Андрей прикрыл глаза, пытаясь осмыслить услышанное.
Он не опоздал? Таня свободна? И в эти минуты рожает его ребенка? Того самого малыша… Сердце ускорило темп. Именно ее голос он слышал в беспамятстве. Она звала. А он выгнал. Если бы не этот человек, что притих рядом, держась за крест на груди, они бы никогда, наверное, не разорвали эту паутину лжи.
— Отец Алексей, спасибо вам, вы очень помогли.
— Я не мог иначе. Татьяна страдала и мучилась. А тут чудо — твоя машина сломалась не где-то, а в нашем городе. Знак свыше, не находишь? Тогда я и понял, как надо действовать. Что там с твоей бывшей… эээ девушкой?
Андрей кратко рассказал о событиях последнего месяца.
— Мы решили остаться друзьями. Когда Ника выбрала любовь, вместо денег и титула, она снова стала тем человеком, каким была всегда. Но как вы догадались? Ведь даже Таня не знала…
— Интуитивно. Когда ты мне рассказал о ваших с Татьяной отношениях, я понял, что ты никак не мог быть с ними обеими одновременно, ну ты понимаешь. А Татьяну очень задевало, она не раз задавалась вопросом, почему? Мне показалось странным. Отсюда и выводы. Но теперь, я надеюсь, вы прекратите валять дурака и жить в грехе. Думаешь, я просто так старался? Только свадьба и никак иначе.
— Это моя заветная мечта. Осталось получить прощение.
Эпилог
— Лёша! У нас мальчик! — встретил их радостный крик, когда Андрей и отец Алексей вернулись к роддому. Внутри сидеть им не разрешили, но открыли зал свиданий, памятуя о размере пожертвований. Катерина тут же осеклась, увидев рядом с мужем незнакомое лицо. Сразу догадалась, кто это. А то, как загорелись его глаза от ее слов, избавило от дальнейших сомнений. — Богатырь 4200, рост 54.
Андрей едва соображал, что она говорит. Находился словно в тумане. Родила, мальчика. Сколько? 4200? У Ники крошка 3200, а его сын крупненький! Как же ей, наверное, было тяжело… хочется к ним. Но попасть в палату удалось лишь следующим утром. На него надели полное одноразовое обмундирование. От бахил, до шапочки на голову и маски на лицо.
— Привет, — тихо поздоровался он.
— Привет, меня не предупредили, что ты придешь, — Таня пригладила растрепанные волосы. — Извини, я немного помята.
Андрей одарил ее любящим, восхищенным взглядом, который совершенно по-особенному смотрелся из-под амуниции. Все запечатано и только светящиеся счастьем глаза.
— Ты самая красивая из всех женщин, поверь мне.
Он ловил в ее глаза зарождающуюся надежду, но она нахмурилась.
— А как же Ника?
