Никогда не питал к теще нежных чувств, а после всей этой истории не хотел видеть ни Аллу, ни Веру Васильевну, никого… Моя помощь в организации похорон — это лишь дань памяти и уважения Александру Владимировичу, который так и не увидел Марка. Как только Ульяна поправится, я планировал исключить с женской половиной ее семьи всякое общение.
— Я ненадолго… Да и с Матвеем попросила посидеть соседку…
— А Алла что же не может поглядеть за собственным сыном? — горько ухмыльнулся я. — Вы видите разницу теперь? Или сейчас тоже все замылено любовью к старшей дочери? Ульяна одна без помощи и поддержки одна воспитывала ребенка в чужой стране, а Алла скинула опеку за новорожденным ребенком на вас. Да что у вас в груди находится вместо сердца? Как так можно? — недоумевал я.
— Моей вины много, ее не искупить, Сашу не вернуть… — грустно покачала она головой, а ее глаза заблестели от слез. — Аллу я всегда выделяла неосознанно. Ульяна нам с Сашей на самом деле не родная дочь…
— Что? — я скривил лицо.
— Мы растили девочек, чтобы они ни о чем не догадывались. Мне казалось, что я никого из них не выделяю и люблю одинаково. Брат Саши разбился с женой, когда Ульяна была совсем крохой, почти как Матвей сейчас. Ей и полугода не было. Они только-только ее родили. Близких никого, Саша и Артем детдомовские. Мы конечно же взяли Улечку к себе… Да я и не замечала, что с ней что-то не то. Она всегда скрытная была, тихая, скромная… Улетела в Америку, постоянно рассказывала, как мечтает жить за границей… Откуда мне было знать, что у нее на самом деле на сердце и в мыслях? Они с Аллой такие разные…
Я тяжело вздохнул и покачал головой, не желая верить в этот кошмарный сон. В голове не укладывалось такое бессердечие со стороны Веры Васильевны.
— Алла уже неделю дома не появляется после похорон Саши… Матвей со мной все время, смерть мужа меня сильно подкосила, — я смотрел на нее исподлобья и не знал, что думать и говорить. Мне по-прежнему хотелось, чтобы Алла и Вера Васильевна исчезли из нашей жизни с Ульяной. Только теперь уже навсегда. — Вся семья в одночасье распалась… — продолжала женщина свою исповедь, но мне было наплевать на ее чувства.
У меня внутри было столько боли, что я не понимал, как еще держался. Хотелось подойти к Вере Васильевне и хорошенько ее встряхнуть за плечи, чтобы она перестала вести себя, как амеба. Ульяна была такой же ее дочерью, как и Алла! Неважно рожала она ее или нет, но если много лет назад она взяла на себя ответственность за воспитание этого ребенка, то делала бы это как с родным!
— Семья? — горько ухмыльнулся я. — Она давно у вас распалась. Когда вы Ульяну взяли к себе, а правду ей не сказали. Вы знали, что она всю жизнь себя несчастливым и ненужным ребенком чувствовала? Понимаете, почему она уехала и ничего никому не сказала о беременности? Вы бы видели, как она сдувает пылинки с Марка, какие между ними отношения… Она же на него выплескивает все то, что вы ей недодали лишь бы он таким, как она не выросла заброшенным и ненужным…
— Это она тебе рассказывала? — ее подбородок задрожал, а из глаз потекли слезы.
— Нет, она ничего мне не говорила. Сам заметил. Жаль только, что поздно. Рядом с Ульяной я обрел настоящую семью. А до этого столько времени жил с эгоистичной дрянью, которая, я уверен, даже не раскаивается сейчас ни в чем.
— Сергей… Я пришла попросить тебя не отбирать у Аллы ребенка. Не лишай ее родительских прав… С твоими возможностями я нисколько не сомневаюсь, что ты это можешь сделать. Но после смерти Саши, Матвей — мое все…
— То есть не к Ульяне даже пришли, а просить за Аллу опять? За ту, которая вашего Сашу упокоила, а мать моего ребенка довела до такого состояния? — спросил я с убийственным безразличием в голосе.
Отвернулся и посмотрел на Ульяну, мечтая о том, чтобы она открыла глаза. Я так сильно этого желал, что если бы обладал даром управлять силой мысли, то она бы уже давно очнулась. Пусть только придет в себя и я заберу ее из этого кошмара. Окружу такой любовью о какой она и не мечтала. Мы создадим свою большую семью, где не будет места равнодушию.
— Всего доброго, Вера Васильевна. Я услышал все, что хотел. И не буду никак трогать вашу семью, если вы перестанете лезть в мою. Алле передайте, что с этой минуты она лишена всех своих привилегий и прав на ребенка. Как только Ульяне станет лучше, я займусь всеми этими вопросами. Просто так я этого всего не оставлю.
— Сергей… Я ведь теперь совершенно одна… — я сглотнул комок в горле.
Одна? Вспомнила об этом, когда все потеряла?
— А мне плевать, — повернулся и поглядел на нее безучастным взглядом. — Она тоже была одна. Каждый остался с тем, что заслужил.
Если бы мог повернуть время вспять и все изменить, то в тот день, когда снял эту глупую девчонку в клубе, которая все еще лежала на кровати вся в проводах, и строила из себя спящую принцессу, то закрыл бы наутро в квартире и больше никогда и никуда не отпустил. Может быть тогда бы ничего этого не случилось в наших с ней жизнях, а мы бы уже лет пять как были женаты и воспитывали наших детей.
Глава 48
Ульяна
Я слабо приоткрыла глаза, чувствуя себя так, словно упала с огромной высоты и ударилась головой обо что-то твердое. В горле пересохло, а губы запеклись. Память медленно возвращалась ко мне. Последнее, что я запомнила, был мой пронзительный вопль и испуганное лицо Аллы. Я вспомнила аварию… Папе стало нехорошо и наша машина выехала на встречную полосу… Затем последовал удар и наступила темнота.
Сильно вздрогнув, я ощутила на своих руках чью-то ладонь и повернула голову в сторону. Сергей сидел рядом на стуле и, склонив голову, спал. Держал мою ладонь и выглядел в эту минуту таким разбитым и бледным. Господи… Как долго я здесь нахожусь? По заросшему подбородку любимого лица могла предположить, что долго. Что с папой и Аллой? Бедный Марк, представляю, как он переживал… Сознание путалось, но я всеми силами призывала себя не закрывать глаза. Мне больше не хотелось возвращаться в эту холодную темноту, где было так много страхов, столько одиночества и боли.
Высвободив свою ладонь, я погладила Сергея по руке. Он не сразу почувствовал мои прикосновения, а когда открыл глаза, то посмотрел на меня таким обескураженным взглядом, словно увидел восьмое чудо света. В глубине его синих глаз промелькнула радость, он резко поднялся на ноги и склонился надо мной.
— Ульяна… — тихо произнес он. — Наконец-то, Ульяна… — выдохнул и поцеловал меня сухими губами. — Ты очнулась, малышка, — мои глаза заблестели, а сердце больно сжалось. — Я сейчас! Надо позвать врача. Я сейчас… — он тут же выскочил из палаты, а я осталась одна.
В горле пересохло, я не могла произнести и звука. Закрыла глаза и лежала так какое-то время, вспоминая все ужасное, что со мной произошло. Не в силах пошевелиться, я прислушивалась к звукам и ждала возвращения Сергея. Но вместо него в комнату влетела медсестра и врач. Седовласый мужчина в белом халате сказал, что ему меня нужно осмотреть. Он задавал много вопросов, но мне тяжело было на них отвечать, меня клонило в сон. И единственное, что мне хотелось — это увидеть снова Сергея и Марка, и узнать, что с отцом и Аллой. Живы ли они?
