Глава 1
Разноцветной узорчатой змеей базар вился по улицам Дейла. Коричневые пятнышки – прилавки, а желтые, зеленые, красные – разложенные на них товары.
Люди переговаривались, а дети смеялись, над ними тянулась узкая голубая полоса неба, безоблачного, чистого, светило солнце, и детвора сновала от родителей к лавкам и обратно, затевая по дороге игры. Одна группка устроила особенно шумную возню – что-то вроде игры в салочки, где все беспорядочно гонялись друг за другом, и каждый был и целью, и преследователем. Мальчишка ухватил за рукав девчушку, она отчаянно вывернулась, задев на бегу край прилавка с фруктами. Она отскочила и побежала дальше, заливаясь пискливым смехом, но стойка, на которой горкой были навалены яблоки, начала заваливаться. Торговец обернулся, но было поздно.
Яблоки уже катились к краю, прилавок падал. Торговец втянул голову в шею в ожидании неизбежного крушения.
Но его не последовало.
Чья-то рука схватила стойку за край и выровняла ее. Яблоки остались на месте, все, кроме маленького зеленого, которое будто само собой покатилось и упало прямо в подставленную ладонь избавителя. Торговец облегченно вздохнул.
– Мастер Дейл, – почтительно поклонился он. – Добрый день, и спасибо.
Пришедший ему на помощь, юноша лет шестнадцати, потер яблоко о рукав плаща. Плащ у него был бархатисто-черный, в точности как волосы.
– Прошу, Питер, не надо, – отозвался он. – Это имя отца, а не мое.
Торговец опустил голову.
– Извиняйте, но я всегда считал, что сын – это мастер, а отец – лорд. Или, пока я спал, обычаи переменились?
– Нет, – парень надкусил яблоко. – Но я не о том: Дейл – это имя носит только мой отец.
Торговец начал беспокойно озираться, не зная, как поступить. У всех высокородных отродясь было по два имени: одно – данное им при рождении, а второе они получали, если становились членами правящего рода. Первое имя могло быть каким угодно, но второе всегда было одинаковым: Дейл. Точно так же назывался и сам город, и носить это имя было почетно. Питер знал, что, назвав парнишку как-то иначе, по закону мог понести наказание. Но всем было хорошо известно, что с наследником лучше не связываться, и, хотя Питер не верил слухам – о том, что мальчишка якшается с демонами или и того хуже – ведьмами, – неприятностей на свою голову ему не хотелось.
– Извините, мастер… Харт.
Выпалив это, он снова закрутил головой и на сей раз заметил, как двое отвернулись, высоко подняв брови от удивления, как один шепнул что-то другому на ухо среди обычного базарного галдежа.
Мальчик просиял. Это имя принадлежало роду его матери, и ему нравилось поддразнивать Роберта, пользуясь им.
– Спасибо, – поблагодарил он, искренне улыбаясь. – И можешь звать меня еще Вильямом, это тоже подойдет. Так, сколько же я тебе должен?
– Ничего.
Юнец нахмурился, порылся в кармане.
– Питер…
– Каким бы вы именем ни назвались, Вильям, денег я с вас все одно не возьму.
Вилл снова откусил от яблока и, громко звякнув, выложил на прилавок три белых кружочка.
– Тогда я просто забуду здесь несколько монеток. Невинная оплошность, – он помахал в воздухе рукой. – Сегодня здесь столько покупателей, что ты и не вспомнишь, чьи это монеты.
Собравшись уходить, Вилл отвернулся от прилавка. Торговец открыл было рот, чтобы возразить, но юноша, оглянувшись, взмахом руки оборвал его и исчез в базарной толпе, бросив на прощание: «Хорошего дня, Питер».
