— Ты выбрала в качестве основы сонные чары? — Увидев мой утвердительный кивок, она улыбнулась и показала на меня вилкой: — Вот здесь и была твоя ошибка. Если ты хотела освободить ее действия от жестких требований инстинкта, надо было усиливать процессы возбуждения нервной системы, а не торможения.
Я вилкой взяла кусок торта, отправила в рот и стала жевать. Острый приятный вкус карамели мне понравился, и я откусила еще кусок. Торт на завтрак — одна из причуд сумасшедшей матери.
— Стимулятор был бы лучше? — пролепетала я.
— Гарантированно.
Она излучала уверенность, но меня не убедила, и я сжалась при мысли, что было бы, если бы средство не дало желательного эффекта. Хотя все это уже не было важно. Я буду идеальной соседкой и никогда больше, никогда не включу у Айви жажду крови. В смысле, это если она не разозлится и не уйдет, ругаясь за все то время, что даром на меня потратила. Но если она останется, может быть, когда-нибудь она захочет чего-нибудь, снимающего остроту…
Мама села напротив, глядя на свою тарелку.
— Добавь побольше давленого лайма. Цитрусовые углубляют все действия, а тебе нужно стимулировать именно глубинные мыслительные процессы, не только поверхностные.
— О'кей, — сказала я, косясь на свои маскарадные амулеты. Мама — эксперт. — Спасибо.
Она улыбнулась шире, но будто была почти готова заплакать:
— Я так хочу тебе помочь, детка. И мне так жаль, что я бывала такой странной, и ты остерегалась ко мне приходить.
Я улыбнулась ей в ответ, чувствуя теплоту внутри:
— И мне тоже жаль, что я не приходила.
Она погладила меня по руке:
— Маршал о тебе беспокоится. Я рада, что ты честно ему сообщила, сколько в твоей жизни опасностей. Честнее, надеюсь, чем мне.
Вот опять. И снова я виновата.
— Я не хотела, чтобы ты тревожилась, — сказала я, чуть не плача. Вот ненавижу себя, когда у меня голос становится такой жалобный.
Похлопав меня по сжатому кулаку, так что обручальное кольцо стукнуло по пальцам, она убрала руку.
— Я знаю, в какой обычно ты сидишь глубокой заднице, но ты ему расскажи об этом до того, как начнешь серьезно ему нравиться.
— Мам!
Она вздохнула и очень грустно произнесла:
— Ну, прости.
Я впилась зубами в торт, чтобы скрыть свое смущение.
— Все в порядке, мама, — произнесла я неразборчиво. — У нас все в порядке.
И снова она улыбнулась, снова став моей обычной мамой:
— Я знаю.
Зазвонил дверной звонок, и обе мы повернулись на звук:
— Это Маршал, — сказала она, поднимаясь и оправляя свитер. — Я ему сказала, что ты будешь готова к вашему свиданию в половине четвертого. У тебя еще будет время вернуться на освященную землю, а доктор Мама выписывает тебе рецепт: развлекись.
Я посмотрела на торт, взяла оставшуюся половинку.
— Мама, — возразила я, прожевывая кусок. — Не могу. Мне нужно вернуться домой и подготовиться к работе. У меня вроде бы есть наводка, кто вызывает Ала, и я завтра хочу вытащить этого типа на солнышко. И вообще я еще не готова заводить бойфренда.
Мама остановилась в длинном зеленом коридоре, окруженная нашими с Робби фотографиями — образами прошлого, в которых она черпает силу. Я видела тень поднимающегося по ступеням мужчины, но мама встала прямо передо мной, загородив от меня мир. И я не могла оторвать взгляда от застарелого сожаления в ее глазах.
— Вот именно поэтому тебе и нужно с ним пойти, — сказала мама и стиснула мне плечо, чтобы я промолчала. — Заклинания подготовишь потом. Ты сейчас натянута почти до разрыва, деточка. И тебе нужно отвлечься, дать мозгам отдохнуть, а Маршал — хороший парень. Он не будет ни разбивать тебе сердце, ни пользоваться твоим положением. Просто ты с ним… ну, как-нибудь развейся. — У нее губы дернулись в мимолетной усмешке. — Или не как-нибудь.
— Мама! — хотела я возразить, но она быстро шагнула к двери и открыла ее. Маршал ждал. Увидев нас двоих, он стал смотреть то на меня, то на нее, сравнивая нас, стоящих рядом. Я суетливо поставила торт на книжный шкаф в коридоре и вытерла руки о штаны. Вряд ли у него брови приподнялись так высоко из-за торта. Мы с мамой очень похожи, если не считать волос и манеры одеваться.
— Здравствуйте, миссис Морган, — поздоровался он с улыбкой и обернулся ко мне. — Привет, Рэйчел!
Мама улыбнулась как Мона Лиза, и я закатила глаза, увидев у тротуара здоровенный вседорожник Маршала.
— Привет, — сухо отозвалась я. — Я так понимаю, с моей мамой вы уже знакомы.
— Мы с Маршалом смотрели твои детские фотографии, пока ты спала, — сказала она, отходя в сторону. — Заходите, мы тут торт едим.
Маршал посмотрел на недоеденный ломоть у нас над головами и улыбнулся. Склонив шею, он шагнул внутрь, освобождая дверь.
— Спасибо, миссис Морган, но если я хочу доставить Рэйчел обратно в церковь до заката, нам и правда нужно сейчас ехать.
— Он прав, — поддержала я его, не желая терпеть еще час унижений от родной матери. Кроме того, чем быстрее мы уедем, тем раньше я смогу извиниться за маму, и он сможет уехать. Не пойду я на свидание, когда Айви сидит одна и думает, что снова все испортила. Ничего она не испортила. Мы отлично все это закончили еще до того, как Дженкс действительно все испортил. Но это не значит, что я снова дам ей прокусить мне кожу. Хватит мне уже говорить, что решение было хорошее, если мне от него лучше. Но быть хорошей, по-настоящему хорошей — очень хреново.
— Ой! — защебетала мама. — Куртка! И сумку ты тоже, кажется, оставила на кухне.
Она унеслась в кухню. Маршал заглянул через мое плечо, когда щелкнула дверца сушильной машины. Я неловко переступила на месте в зеленом свете коридора, не зная, о чем они без меня говорили. Подумала, не будет ли Маршал против, если я доем свой торт, стоящий как раз над нами.
— Мне действительно очень неловко, — сказала я, прислушиваясь к звукам в конце коридора. — Это у мамы жизненная миссия — найти мне бойфренда, и никакие призывы прекратить не действуют.
Маршал с интересом разглядывал висящие перед ним фотографии.
— Это была моя идея.
У меня в мозгу поднялся тревожный флаг. Маршал должен был знать, что случилось сегодня после его ухода на рассвете. В смысле, он должен был говорить с Дженксом, и укусы у меня на шее были видны простым глазом. Я бы на его месте была бы уже на полпути в Макино.
Маршал, глядя на мою любимую фотографию, где я закапываюсь в осенние листья, сообщил:
— Дженкс просил меня тебе передать слова Айви: она сегодня будет поздно. Будет умасливать своих старых друзей поговорить о той ночи, когда погиб твой бойфренд.
