Книга Скажи, что будешь помнить - Кэти Макгэрри

Холидей шлепает меня по руке, обжигает сердитым взглядом.

– Ты почему не поговорил с ней?

Я гляжу на них – Эксл, Холидей, мой лучший друг Доминик, его младшая сестренка, Келлен. Ну же, кто-нибудь, скажите ей, чтобы отстала, но все, похоже, ждут моего ответа. Даже Эксл смотрит вопросительно, и уж последнее, чего заслуживает мой избалованный женским вниманием братец, это моего объяснения относительно женщин.

Год назад, перед моим арестом, его репутация была не лучше, чем у отца. Минус потомство. Нас в семье трое, и у всех разные матери. Отец не только не знал, как пользоваться презервативом, но и не умел хранить верность одной женщине.

– Я поговорил.

Моя младшая сестра разводит руками и понижает голос, должно быть, подражая мне. Разница только в том, что я не похож на придурка.

– У тебя это хорошо получается. – Она переключается на свой обычный, более высокий тон. – Серьезно? И это все, на что ты способен? Может, пока ты в том центре прохлаждался, у тебя в голове какая-нибудь амеба завелась, которая грызет теперь твой мозг?

Я скрещиваю руки на груди. Может, сестренка в состоянии прочесть это простейшее послание на языке тела.

– Ты еще можешь догнать девчонку и поговорить, – продолжает Холидей, доказывая, что ей наплевать на мою просьбу заткнуться. – Не заставляй меня бежать за ней ради тебя, потому что это неловко. Неловко для тебя, не для меня. Придется сказать, что это ты меня послал, потому что ты – рохля. Слабак. Придется просить ее погулять с тобой, как будто мы какие-то шестиклассники.

Ловлю себя на том, что не отказался бы перенестись в ту глушь, где только деревья, костер, москиты, грязь да медведи. Они хотя бы не болтают без умолку.

– Она не из моей лиги. – Пожалуй, это самое верное, что я когда-либо говорил. Красивая. Собранная. Прохладный ветерок после жаркого ливня. Первый луч солнца в темном лесу. Запах цветущей жимолости. Благодаря ей я даже впервые забыл, кто я такой и где провел весь прошлый год. Так что да, мы из разных миров.

Впрочем, мой арест ничто не изменил. Все в ней – маникюр, дорогая одежда, модная сумочка, манера держаться – говорило о том, что на социальной и экономической лестнице она стоит в сотню раз выше меня, но прежний я такой шанс бы не упустил.

– Ничего подобного, – не унимается Холидей. – Она тебе улыбнулась. Уж я-то знаю. Она посмотрела на тебя и то, что увидела, ей понравилось.

Напряжение крутит мышцы в шее. Да, улыбнулась. Но улыбнулась, не зная, чему улыбается. Снаружи – приятный фасад, но за ним – карточный домик на ненадежном фундаменте.

Эксл обнимает сестру за плечи и отводит в сторонку.

– Давай-ка перекусим. Дриксу скоро снова говорить, и мы же не хотим, чтобы он делал это на пустой желудок. Грохнется в голодный обморок перед телекамерой, и первое впечатление смазано.

Мы действительно этого не хотим?

– Гамбургер? – спрашивает он, направляясь к фудтраку. – Со всем прилагающимся?

Я киваю. Брат знает и мои вкусы, и меня… по крайней мере, того, каким я был.

– А я согласен с Холидей, – раздается грубоватый голос справа от меня. – Досадно.

Я медленно поворачиваю голову в сторону моего лучшего друга и еще медленнее поднимаю бровь.

Он усмехается:

– Мы выбрали игру, дали тебе возможность выиграть, а ты даже не попытался.

Игру они выбрали, потому что я всегда их обыгрывал, и они хотели, чтобы я почувствовал себя прежним Дриксом. Но сейчас я только пожимаю плечами, потому что не знаю, как объяснить.

– С тобой и гулять стало страшновато, – продолжает Доминик. – Будто с ходячим мертвецом. Только и ждешь, что кто-нибудь выскочит с самурайским мечом и вырежет тебе сердце.

– Мозг, – поправляет Келлен, сдвигая шапочку с вышитым Спайдерменом. На улице под сорок градусов, а она не расстается с ней, словно температура упала ниже нуля. – Они забирают твой мозг.

– Ну да, и его тоже.

Доминик и Келлен стоят рядом. Брат и сестра, которые и выглядят, и ведут себя по-разному. Общее у них одно: привязанность ко мне и моей семье.

Келлен лишь недавно исполнилось шестнадцать. В нашей компании она младшая. В светлых косичках – черные банты, пару ее любимой черной футболке с Капитаном Америка составляют затасканные рваные джинсы. Видеть ее с блеском на губах и подведенными глазами непривычно и странно. Наверняка это дело рук Холидей, но Келлен хотя бы осталась собой прежней.

Еще в те времена, когда мы, детвора, играли в бейсбол на улице, Келлен запала на героев комиксов. Так ей легче поверить, что жизнь не лишена смысла. Хорошие парни в одном углу. Плохие парни в другом. Вот так Келлен и нашла свой способ выжить.

Есть в ней что-то такое, из-за чего мне хочется оберегать ее и защищать. Может быть, из-за того, как Доминик постоянно заботится о ней. Может быть, из-за ее хромоты – в восемь лет Келлен сломала ногу, и кость плохо срослась. А может быть, потому, что, изображая перед ней героя, я и сам делаюсь лучше.

– Так я ходячий мертвец, потому что не сыграл?

Доминик тычет пальцем в автомат:

– Потому что ты не подцепил девчонку.

Говорить о девушке, которой здесь больше нет, вовсе не обязательно. Да, она мне понравилась. Да, я понравился ей. Меня осудили за преступление, которого я не совершал, и отпустили условно-досрочно. В этом уравнении А + B не равно С.

– Ты подключился после того, как мы проиграли. Кстати, сколько потеряли? Три игры, по пять долларов каждая, получается…

– Пятнадцать долларов. – Келлен у нас повернута на математике. Не поймите неправильно, я уважаю ее за это. Но должен признать, этот ее безостановочно тикающий мозг немножко пугает. Такая вот умница – в белом халате, с маниакальным смехом поглаживающая кошку, – и завладеет однажды миром.

– Пятнадцать долларов, – эхом отзывается Доминик. – Да на пятерых.

– Семьдесят пять, – вставляет Келлен.

– Всего семьдесят пять. Только ради того, чтобы ты поиграл.

– Я не говорил, что хочу играть.

– А я хотел выиграть змею. Девчонка ушла с моими призами. Тебя не было год, а теперь ты не можешь помочь брату? Я бы пополнил свою коллекцию.