Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
Федька, дрожавший и читавший уже отходную, снова почувствовал свою силу и вылез из-за печки, куда забился от страха.
— Ишь ты какой! — сказал он. — То «пожалуйста», то ругаешься. Ну, да быть по-твоему! Сколько тебе денег надо?
Лицо Эхе сразу ожило.
— Дай два сорок рублей, и хорошо будет!
Федька уморительно припрыгнул и даже руками хлопнул по бедрам.
— Аль ты не в уме? — воскликнул он. — Два сорок! Да у кого есть теперь столько денег? У казны разве! Я — бедный смерд, Федька убогий, и два сорок! Полсорока хочешь, а то бери себе! — грубо окончил он и отодвинул от себя торбу.
Глаза Эхе вдруг потухли, лицо побледнело, он уныло опустил голову, но здравый смысл подсказал ему, что все равно выхода ему нет, и он покорно ответил:
— Хорошо! Ты меня ограбил, а не я. Только я возьму себе два-три яхонта.
Федька так обрадовался своей сделке, что не стал спорить. Эхе со смутным пониманием отобрал четыре лучших камня и тщательно спрятал их за пояс.
— Постой за дверьми, пока я управлюсь! Я скоро, — сказал Федька.
Эхе послушно вышел и остановился в сенях, слушая, как Федька отпирает свой рундук и звенит деньгами. В эту минуту со двора к сеням подошли люди, заинтересовавшие Эхе. Рыжий, кривой поводырь, бросив на дворе медведя, тянул за руку хорошенького мальчика, так и заливавшегося слезами; маленький раскосый мужичонка шел рядом и держал мальчика за другую руку. Они вошли в сени и, наткнувшись на воина, спросили его:
— Федька у себя в каморе, не ведаешь?
— Зачем у вас этот мальчик? Вы его у боярина украли, верно? — вместо ответа спросил добродушный капитан.
— Ну, латинец, ты за своим добром присматривай, а другому в кошель не запускай лапу! — грубо ответил рыжий.
— А я вот хочу знать! — вспыхнул Эхе, но в эту минуту Федька раскрыл дверь, увидел, в чем дело, и поспешно позвал к себе воина.
— На тебе деньги, считай! — сказал он, махая рукой рыжему, который ввел ребенка.
Эхе успел заметить их, считая деньги и укладывая их за пояс, и вдруг у него мелькнула мысль.
— Я у тебя ночевать буду. Я хотел на Кукуй, но не знаю пути, — сказал он.
Федька ласково кивнул ему.
— Исполать![17] Иди, иди! Там все найдешь — и табак, и карты, и зернь, и вино, и… кралю по душе! — ответил он и вытолкал шведа из горницы. — Прямо через сенцы иди. Вона дверь!
Эхе пошел, но едва дверь за Федькой закрылась, вернулся к ней и стал слушать. Гудел рыжий, пищал раскосый, шепелявил Федька, жалобно плакал мальчик, и Эхе, с трудом прислушиваясь к быстрой речи, понял, что мальчик приведен по приказу Федьки за десять рублей, что он — боярский сын. Послышался звон денег, и Эхе едва успел войти в общую горницу, как сзади него послышались голоса рыжего и Федьки.
Войдя в большую горницу, капитан не узнал ее сразу — такое буйное веселье царило в ней вместо прежней тишины. В большой печи ярко горел огонь, несмотря на душный летний вечер, в трех углах, в высоких поставцах, горели пучки лучин, наполняя густым, едким дымом горницу и застилая им низкий потолок. За двумя длинными столами, что стояли по сторонам горницы, в различных позах сидели и мужчины, и женщины, с разгоряченными лицами. Одни играли в зернь, другие — в кости, третьи, собравшись кучкою, просто пили водку и пиво. Среди мужчин виднелись и дерюга, и поскона, и суконный кафтан. Почти полуодетый, сидел пьяный ярыга у конца стола и, стуча оловянной чаркою, кричал:
— Лей еще в мою голову! Остались еще алтыны от материнского благословения!
Подле него расположились несколько стрельцов, дальше — знакомые нам скоморохи, какой-то купчик из рядов — все с пьяными лицами, и между ними женщины, простоволосые, с набеленными и нарумяненными лицами, с накрашенными бровями и черными зубами.
По горнице, услуживая гостям, юрко сновали два подростка в синих дерюжных рубашках без опоясок, грязные и босоногие. В углу горницы, подле печи, стояли бочка с водкою и два бочонка с пивом, и подле них сидел тот самый парень, который отворил капитану калитку.
Никто не заметил появления Эхе, и веселье шло своим чередом, только одна из размалеванных женщин подошла к нему и, грубо захохотав, сказала:
— Садись, гостюшка дорогой, тряхни мошной, а я тебя потешу! — Она кивнула мальчишке, и тот мигом поднес ей в оловянной стопке водку. Женщина взяла стопку и кланяясь произнесла:
— По боярскому обычаю вкушай, гостюшка, да меня в губы алые поцелуй, не кобенься!
Немец взглянул в ее наглые глаза, почувствовал за своим поясом тяжелые рубли и, обняв размалеванную красавицу, крепко поцеловал ее, после чего залпом осушил стопку.
— Вот по-нашему, хлоп, и нет! — закричала ярыжка.
— Иди к нам, ратный человек! — позвали капитана стрельцы.
Эхе, сев подле них, взял на колени красавицу.
— Тащи, малец, братину! — крикнул один из стрельцов, — немчины славно рубятся, поглядим, как пьют.
— Дело говоришь, Михеич! — весело отозвался другой стрелец, помоложе.
Мальчишка поставил на стол муравленый[18] горшок, наполненный водкой, и небольшой ковшик. Михеич разлил им водку по стопкам.
— Откуда рубец у тебя, немчин? — спросил он.
— Этот? — спросил Эхе, — ваш русский побил, в Москве когда были.
— Эге-ге, — усмехнулся Михеич, — может, и мой бердыш. Я тогда с князем Пожарским у Никитских ворот с немцами бился.
— Жарко было! — сказал Эхе. — Кругом горит, все кричат… тут русский воин, там русский… и меч, и смола, и камни.
— А ты что ж думал, немчин, что мы матушку-Москву вам, псам, отдадим? — подходя пьяной походкой, спросил ярыжка.
— Я ничего не думал. Я служил у генерала Понтуса Делагарди, а он — у генерала Гонсевского служил!
— Ну, вот и намяли бока! — захохотали кругом.
Эхе покраснел.
— Потому что поляк глуп, — сказал он.
В эту минуту у играющих поднялся спор, потом — драка. Кружки опрокинулись, вино разлилось, дерущиеся повалились на пол. Их окружили и поощряли веселым смехом:
— Бей его, жидовина!..
— Под микитки ему!.. Так его!
— За усы тяни! Завоет! — кричали зрители.
Дерущиеся поднялись с окровавленными лицами.
— Схизматик[19] поганый.
— Лях!
— Я те заткну глотку!
— Смиритесь, почтенные! — вмешался и тут ярыжка, — поцелуйтесь, православные! Будем снова играть!
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
