Элазар хотел было уже заменить их молодыми учениками, переминавшимися с ноги на ногу у входа в служебные помещения, так как боялся, что они будут отвлекать Йосефа своими ехидными репликами, но молодой раввин, угадав намерения учителя, остановил его. Он не хотел, чтобы у прихожан сложилось ложное мнение, будто от зоркого ока ассистента вообще что-то может зависеть.
Зайдя за импровизированный занавес, Йосеф раскрыл книгу на нужной странице и перед тем, как начать читать, предупредил пекаря и ювелира, которые скептически ухмыляясь, подмигивали друг другу:
— Ни в коем случае не опускайте занавес и не приближайтесь к посоху, когда он начнет преображаться на ваших глазах, иначе погубите свои души.
Ювелир прыснул от смеха и с нескрываемой иронией, придав голосу важности, нарочито серьезным тоном, ответил:
— Конечно же, ребе, не беспокойтесь. Да как мы посмеем вам помешать? Я буду дышать через раз и держать кулаки, чтобы у вас все получилось.
Последние ряды зала, заполненные представителями низших слоев еврейской общины, почувствовав себя зрителями в театре, разразились громким смехом.
— Если вы заранее уверены, что это всего-навсего дешевый фокус, то лучше вернитесь на свое место, и пусть кто-то другой заменит вас, — не удержался Элазар.
— Нет, ребе, позвольте мне лично убедиться, что здесь все будет происходить честно, без обмана. У меня больше права помогать вам, чем у кого-то еще. Ведь мне же, в конце концов, придется для вас изготавливать новый посох, — не унимался ювелир, снова вызвав волну смеха в зале своей наигранно ироничной интонацией.
— Ну что же, во всяком случае я вас предупредил, — в резкой форме ответил Йосеф, еще раз подчеркнув серьезность своих слов.
Приближенные ко двору короля нувориши, многие из которых были причастными к сегодняшнему заговору против главного раввина, наблюдали за всем происходящим из первых рядов. Они перешептывались между собой, подшучивая над всеми этими приготовлениями. Но как только «ассистенты» растянули занавес, скрыв за ним Йосефа, знать из уважения притихла, приготовившись лицезреть обещанное чудо.
Тусклое сияние золотых пластин и слабое мерцание крупных изумрудов, врезанных в глазницы золотого змея, обвивающего посох, теперь стало видно более отчетливо на фоне черной ткани. Ученики, прислуживающие в синагоге, установили посох строго вертикально в деревянном ведре, обложив его со всех сторон камнями. Они развернули его специально так, чтобы массивная голова змея была направлена на людей, от хищного взгляда которого они чувствовали себя неуютно.
Более странную и нелепую картину трудно было себе и представить. Интуитивно осознавая негативную сторону предстоящего действа, к которому они принудили раввинов, набожные прихожане, не желая встречаться взглядами со своими соседями и друзьями, уже сожалели о том, что так легко поддались глупому эмоциональному порыву, обнажившему дремлющую внутри каждого из них первобытную тягу к стадному чувству.
Заблудившийся на вечерних улицах ветер монотонно барабанил по раскрытым ставням синагоги, необъяснимым образом лишь только усиливая эффект повисшей в зале тишины и нарастающее чувство тревоги.
Йосеф попытался сконцентрироваться на тексте, зная, что если не удастся полностью погрузиться в каванну,[22] ему не откроется вход, ведущий к Небесным чертогам. В результате никакого чуда не произойдет. Более того, созидательная энергия может с легкостью стать разрушительной и, обратившись против него самого, нанести непоправимый вред.
Повязав тфилин[23] на голову и руку, он начал медленно нашептывать слова из книги Разиэля, которые плавной рекой полились из его уст. Люди, сидевшие в первых рядах, внимательно к ним прислушивались, пытаясь разобрать хоть что-нибудь, но для них это было всего лишь бессвязным набором удивительных фраз, лишь отдаленно схожих по звучанию с древним ивритом. И только ребе Элазар знал, какие могущественные и таинственные силы сейчас приводил в движение молодой раввин.
Через минуту его голос стал тверже, и он уже читал текст немного увереннее и быстрее, при этом по привычке слегка раскачиваясь корпусом тела вперед и назад. Элазар смог различить в потоке слов знакомые его слуху запретные для непосвященных тайные имена Бога, приятно удивившись тому, что они прозвучали из уст Йосефа в точном соответствии с многовековой традицией сефардских общин. Ребе вслушивался в ритм чтения, заданный Йосефом, пытаясь предугадать тот момент, когда молодой раввин в состоянии мистического транса начнет произносить свято хранимый праведниками в строжайшей тайне Шем ха-Мефораш.[24] Элазар понимал, что запомнить его сходу невозможно, но все же он ловил каждое слово, чтобы получить хоть поверхностное представление о том, как должно звучать самое оберегаемое Имя Всевышнего, владея которым можно было творить чудеса исцеления и магии. В предвкушении воссоединения с энергией высвобождающихся искр последней сефиры Малькут,[25] утвержденной в материальном мире, Йосеф мелодично распевал куплеты из книги Разиэля подобно мулле, читающему стихи из Корана.
Загипнотизированные мелодичным звучанием магических слов, ювелир и пекарь, позабыв обо всем на свете, раскачивались в такт движениям молодого раввина, крепко вцепившись побелевшими пальцами в черный занавес. Воздух вокруг посоха приобрел небесно-голубой оттенок и сгустился настолько, что его уже можно было пощупать пальцами, как сладкую вату. Йосеф почувствовал, как от внутреннего напряжения все его тело охватила знакомая легкая дрожь. Взглянув на руки, он увидел теплое сияние, внутри которого вспыхивали искры, но вместо испуга ощутил радостное волнение от приближающегося момента воссоединения души с ослепительным потоком Божественного света.
Заметив, что Йосеф читает уже более трех минут и при этом ни разу не перевернул ни одной страницы, Шимон, наотрез отказавшийся помогать, незаметно подошел ближе. Поскольку он был на голову выше молодого раввина, то без труда заглянул через его плечо, пытаясь рассмотреть, что он там читает на самом деле. Прищурив глаза, он едва сдержался, чтобы не вскрикнуть от удивления. Первым, что он увидел, были двигающиеся, словно живые, красочные фигурки людей. На обеих страницах открытой книги разворачивались события хорошо знакомого ему библейского сюжета, описывающего бунт Кораха. Под самими рисунками плавно пробегал справа налево текст, составленный из странных букв, символов и знаков. Его опытный взгляд сразу же подметил, что бегущая строка двигалась в строгом соответствии с выбранным Йосефом ритмом чтения текста. Как только он начинал распевать стихи быстрее, строки быстрее сменяли друг друга. Рисунки также менялись в соответствии со смыслом прочитанного, четко воспроизводя последовательность тех знаменательных ветхозаветных событий, которые предшествовали чуду, произошедшему ночью с посохом Аарона в Мишкане.[26]
