– Наверно, всё дело в том, что по работе они день-деньской проводят в одиночестве, в руинах и пещерах, где им приходится быть молчаливыми и загадочными, – заявила Корделия Куща. – Вот они и отрываются, когда собираются вместе. Впрочем, это не оправдывает подобного поведения.
– Я надеюсь только, что они возьмут себя в руки на время музыкального фестиваля твоего отца.
И покачала головой.
Глава пятая
Свет, льющийся сквозь окна с распахнутыми занавесками, разбудил Аду. Зевнув, она выбралась из кровати на восьми ножках и стала одеваться со всей возможной поспешностью. Снаружи было восхитительное летнее утро, и Ада хотела получить от него как можно больше. Она схватила первое, что ей попалось под руку (это оказалось выворотное платье леди Вивьен Вóдают, радикального философа моды) и помчалась из своей огромной спальни в центральный зал.
В малой галерее её уже ждал завтрак в виде вереницы серебряных подносов. Похоже, миссис У’бью по-прежнему очень не хватало её кухарок, потому что выбор блюд несколько обескураживал. Тут была яичница-болтунья, фаршированные яйца, яйца всмятку, яйца вкрутую, ошпаренные яйца и омлет трёх видов. Ада выбрала горячий тост с маслом и джемом из особой ягоды готубики, произрастающей исключительно в тылах внешнего сада (бескрайних) Грянул-Грома[6].
Но не успела она сесть за стол и отдать должное завтраку, как перед ней, прямо перед обшитой дубовыми панелями стеной, вырисовался Уильям Брюквидж.
– Доброе утро, Ада! – весело сказал он, принимая при этом цвет кресла с высокой спинкой, в которое уселся. – Я иду помочь Кингсли и Артуру с деревенскими колодками. А у тебя какие планы на сегодня?
– Надень же рубашку, Уильям! – заявила Эмили, только вошедшая в галерею. И, заметив Аду, тут же добавила: – Ой, какой прекрасный веночек! Это же васильки?
Ада посмотрелась в зеркало Арнольфини, висевшее на стене галереи, и сообразила, что у неё на голове по-прежнему тот самый венок, что вручила ей Корделия Куща. Только немного съехавший набок. Ада поправила его.
– Это мне вручила участница одной из групп, что приехала на Готсток, – объяснила она, беря тост с джемом. – Они называются «Леди ГАГАГА», и с ними выступает фавн Шаун, он играет на дудочке.
Она задумчиво откусила кусок тоста.
– Они, похоже, очень милые. Но там ещё есть другая группа – и вот та какая-то немного сумасшедшая.
– Понятно… – ответила Эмили. – Что ж, пора назначать встречу в Чердачном клубе.
Потом повернулась к брату, который крутил на полу два сваренных вкрутую яйца:
– Не балуйся с едой!
– Ах, я почти забыла, – добавила Ада, стараясь подавить зевок. – Моя бабушка приезжает.
Эмили бросила маленькую вязаную салфеточку для яйца, которую держала в руках, и хлопнула в ладоши.
– Вот здорово! – воскликнула она. – Я давно мечтала познакомиться с Шипучей леди Кэрол. У неё такие интересные портреты!
После завтрака Ада и Эмили поднялись в большую галерею, помещение с высоким потолком, которое шло по всей длине основного здания Грянул-Гром-Холла. С одной стороны этой галереи солнечный свет врывался в большие окна. С другой – картины в золочёных рамах стояли у стены в ожидании развески. Мужчина с закатанными рукавами и в высоком цилиндре, с полей которого свисали карандаши на верёвочках, пытался взобраться на весьма шаткую стремянку.
– Вы, должно быть, сэр Сидней Харбор-Бридж? – пылко спросила Эмили.
– А? Кто здесь? – сказал сэр Сидней, глядя вниз на Эмили сквозь толстенные очки.
– Я – Эмили Брюквидж, – ответила Эмили, слегка обескураженная. – А это – Ада, дочь лорда Гота.
– Простите, дамы, – ответил сэр Сидни, пытаясь удержаться на стремянке (карандаши на верёвочках так и плясали вокруг его головы). – Глаза у меня уже не те, что когда-то, а здесь что-то темновато. Вы случайно не видели моего пса, Эльзасца?
Всё это время сэр Сидней, похоже, обращался к рыцарским доспехам, стоящим за Адой.
– Он ещё щенок и сразу убегает, стоит мне отвернуться. Так, право, это утомительно!
– Боюсь что нет, – сказала Эмили, хватая сэра Сиднея за руку, которую он вытянул в сторону, чтобы удержать равновесие.
– Позвольте вам помочь, сэр Сидней, – вежливо предложила Ада. – Если вы слезете и подержите стремянку, Эмили сможет передавать картины мне. У меня очень хорошее чувство равновесия.
– Её мать была канатоходкой, – подтвердила Эмили. – И Ада унаследовала её способности.
– Вы очень любезны, – сказал сэр Сидней, с облегчением спускаясь со стремянки. – Это зарисовки необыкновенных созданий, которых я наблюдал в ходе научной экспедиции на «Ковригле» – самом поджаром корабле корабельного флота – к новооткрытой земле Австралии.
Он указал на холсты, прислонённые к стене.
– Не угодно ли взглянуть?
– Ах, с удовольствием! – воскликнула Эмили. – Я сама обожаю акварель.
– Эмили очень талантлива! – крикнула Ада с вершины стремянки, где она балансировала на одной ноге.
