И еще у каждого была надежда, что пройдет немного времени, объявят отбой, и за рождественским столом они весело будут рассказывать своим близким о том, как они месили грязь на внеочередных осенних сборах.
Мобилизация в Финляндии дала еще один козырь Кремлю заявить об угрозе со стороны своего северного соседа. Всего за месяц до нападения верный сталинский народный комиссар иностранных дел Вячеслав Молотов в своем докладе о внешней политике Советского Союза громогласно заявил об этом на съезде народных депутатов. Правда, он не забыл позабавить депутатов сообщением, что население Финляндии почти равно населению Ленинграда. Надо сказать, что в этом же одиознейшем выступлении он констатировал факт дележа Польши с Гитлером, провозгласил на весь мир о том, что «преступно вести борьбу за уничтожение „гитлеризма“» и что советское руководство всегда считало, что «сильная Германия является необходимым условием прочного мира в Европе»[2]. И если Германия позволяет себе нападать и побеждать гораздо более развитые и подготовленные к войне государства, то почему Советский Союз не может этого сделать? Стоит ли считаться с таким вздором, как крохотная Финляндия, когда почти вся Европа уже поделена на сферы влияния и на карту поставлена безопасность Ленинграда? Ведь безопасность Ленинграда надо отстаивать любой ценой. И если надо, то и за счет чужой территории.
Тем временем прошел октябрь. Затем стал подходить к концу и ноябрь, с его первым снегом и частыми заморозками. На границе ничего из ряда вон знаменательного не происходило. Среди томящихся от разлуки с домом финских резервистов все упорнее ходили слухи о возвращении. Кроме тревожных сообщений в газетах, за четыре недели мобилизации не появилось ни одного признака, говорящего о приближении войны. Слухи о скором мирном разрешении отношений стали подтверждаться и действиями мирного населения. Некоторые хуторяне, так и не дождавшись разрешения на возвращение из эвакуации, самовольно приезжали в свои опустевшие дома.
Но утро 30 ноября 1939 года перечеркнуло все ожидания. Все, кто в этот день оказался близок к границе, были разбужены отдаленным громом орудий, ознаменовавших начало войны.
Вторжение
Предназначенные для нападения на Финляндию с юго-восточной части Карельского перешейка советские силы состояли их трех кадровых дивизий — 142-й, 90-й и 49-й, входивших в состав 7-й армии под командованием командарма 2-го ранга Всеволода Федоровича Яковлева. Несмотря на то, что приказ о переходе границы зачитывали во всех соединениях, первой в бой была введена 142-я стрелковая дивизия. Именно ей была присвоена задача быть «соединением прорыва». По ее следам, сразу же после ее выступления, планировалось ввести в дело 49-ю дивизию.
Общее руководство войсками возлагалось на командующего Ленинградским военным округом Кирилла Мерецкова. Создается такое впечатление, что на первых порах советское правительство вообще собиралось обойтись силами кадровых частей ЛенВО, без привлечения дополнительных соединений с других военных округов. Эта ошибка — недооценка сил противника и условий ведения боевых действий — весьма часто встречается в современной истории.
Согласно общему стратегическому плану ведения боевых действий, основной целью сосредоточенных у границы войск на этом направлении был небольшой финский город Кексгольм, или, в финской интерпретации, Кякисалми. По своему маршруту части РККА должны были уничтожить финские силы пограничного прикрытия, занять находившиеся на их пути такие приходские центры, как Рауту и Метсяпиртти, затем форсировать водную преграду Вуокси — Суванто — Тайпале и лихим ударом занять собственно сам Кексгольм. На всю эту операцию частям РККА отводилась одна неделя. В дальнейших планах советского командования наступающие войска должны были соединиться с другими частями, придвигавшимися из Восточной Карелии вдоль северного берега Ладоги, зайти в тыл западным оборонительным укреплениям линии Маннергейма и продолжать наступление далее в глубь Финляндии, на Выборг и Хельсинки.
По данным разведки, подготовившимся к наступлению дивизиям противостояли небольшие подразделения финской пограничной стражи, передовые посты которых располагались на главных магистралях, ведущих к границе с СССР.
Приказ о наступлении был подготовлен и подписан Яковлевым за неделю до начала войны. Четвертый пункт этого приказа гласил: «50-й стрелковый корпус (142, 90 СД, 35 ТБР, 302 ГАП, 311 ПАП РГК, 5 понтонный батальон, 5 КАО) уничтожить части прикрытия противника, овладеть опорными пунктами МЕТСЯПИРТТИ, РАУТУ, ЛИПОЛА, РАССУЛИ и выйти на рубеж р. ТАЙПАЛЕЕН-ЙОКИ, южный берег оз. СУВАНТО-ЯРВИ, южный берег оз. ВУОКСЕН-ВИРТА». А пункт четырнадцать, как принято в военной практике: «Число перехода в наступление будет указано особым распоряжением»[3].
Особое распоряжение поступило в войска накануне вечером. В соответствии с ним официальное вторжение началось в восемь часов утра 30 ноября 1939 года. Финны не успели уничтожить ни один пограничный мост, но зато потом восполнили это упущение значительным количеством взорванных и сожженных мостов через многочисленные речки Перешейка. Дорога для продвижения войск была свободна, и, ломая тонкий ледок замерзших луж, в Финляндию двинулись части Красной армии. Согласно оперативной сводке первого дня войны, «142 дивизия с частями усиления после 30–45 минутной артподготовки перешла госграницу: а) 19 СП в 8.45, б) 701 СП в 8.35, в) 461 СП в 8.30»[4].
Лишь смолкли первые залпы советских орудий, темное декабрьское утро заполнил шум работающих моторов бронетехники, грузовиков и тракторов. Мимо покрытых первым декабрьским снегом маленьких домиков финской пограничной охраны потянулись колонны пехотинцев, автомобилей и гужевых повозок. Ежась от предрассветного легкого морозца, впервые вступившие на территорию чужой страны красноармейцы с любопытством оглядывали окрестности. Окружавший их пейзаж ничем не отличался от мест их службы. Заснеженный лес. Голые ветви торчащего по обочинам кустарника. Дорога, петляющая в лесу, перемежающаяся небольшими полями и уходящая опять в лес.
Перейдя границу, части 142-й стрелковой дивизии начали наступление по трем главным дорогам, ведущим от пограничных застав на север — от Раасули (нынешнее Орехово), от Сиркиансаари (Пески) и от Таппари (Пятиречье). Первоочередная задача для передовых частей была поставлена командованием незамысловато: за день продвижения выйти к приходским центрам Рауту и Метсяпиртти, а затем молниеносным ударом, преодолев двадцать километров, выйти к южному берегу озера Суванто-ярви и Вуоксы.
На самом восточном участке, вдоль берега Ладожского озера, продвигался 19-й стрелковый полк 142-й дивизии. Слева от него, по старой торговой дороге, двигались три батальона 701-го полка, которые к двенадцати часам утра отрапортовали о взятии поселка Сиркиянсаари. Поселок этот был расположен всего в двух километрах от границы. На западном фланге полосы наступления 142-й стрелковой дивизии, вдоль железной дороги и шоссе, которое через много лет будут называть Приозерским, был выдвинут 461-й полк. В первые часы войны он продвинулся сквозь Раасули и Лиипуа, заняв таким образом территорию нынешнего садоводческого массива Орехово — 67-й км.
