– Как не оплакивать мне брата твоего? – сестра спросила…Утраты, горе: заполнена одна могила, выкопана другая —От этой лихорадки мести исцелиться можно,Только убив или погибнув.
Дурайд был героем своего народа, племени хавазин, и военачальником в битвах.
Он дожил до эпохи ислама, но не стал правоверным, и в битве при Хунайне он выступил со своим кланом на стороне неверных против пророка, его брали с собой за его удачливость и мудрость. Ему было около ста лет, он почти ослеп. В лагерь Дурайд приехал на верблюде, в паланкине.
– Как называется эта долина? – спросил он.
– Аутас, – ответили ему.
– Хорошее место для того, чтобы двигаться галопом: не слишком каменистое, чтобы поранить копыта лошадям, и не слишком мягкое, чтобы замедлить бег. Но почему я слышу крики верблюдов, ослов, плач детей и блеяние баранов?
– Малик привел детей, женщин и скот вместе с войнами.
– Приведите Малика.
Когда пришел Малик, Дурайд обратился к нему:
– Малик, ты вождь твоего народа теперь, и от сегодняшнего Дня зависят все наши будущие дни. Что означают эти крики животных и плач детей?
– Я думал, что, если каждый воин возьмет своих детей и добро, он будет сражаться мужественней.
– Дурная мысль! Пастух со стадом овец! О, какое невежество. Может ли человек бороться с Судьбой? Послушай, если сегодня тебе суждено победить, то все, что тебе нужно, – это воины с мечами и копьями, но, если Судьба распорядится иначе, ты оставишь своих женщин, детей и имущество на поругание и грабеж. – Помолчав немного, он продолжил: – Племена кааб и килаб пришли?
– Нет.
– Тогда наш меч будет лишен обоих лезвий. Если бы день предвещал удачу, они пришли бы. Было бы лучше, чтобы и ты поступил как они. Есть кто-нибудь из племени амир?
– Дети Амира и Ауфа, больше никого.
– Подростки! От них не будет вреда, но пользы тоже. Малик, это поистине глупый поступок – отправить детей, прекрасные цветы народа хавазин, под копыта коней. Отправь их в горы, оплот нашего рода, и пошли на врага конницу. Если победа будет твоя, ты получаешь все, если нет, то ты, по крайней мере, спасешь детей и стада и не будешь обесчещен бесчестьем твоих женщин.
– Нет! Клянусь Богом, ни за что! – воскликнул Малик. – Ты выжил из ума, ты слишком стар. Либо вы, люди Хавазина, будете повиноваться мне, либо я брошусь на свой меч!
Он сказал так, потому что не хотел, чтобы слава и мудрость Дурайда превзошли его собственные. Все окружавшие их люди закричали: «Мы слушаем тебя, а не Дурайда».
Победа досталась в тот день пророку; и Малик с большей частью войска бежал и добрался в целости и сохранности до Таифа, оставив семьи и стада на милость победителей. Некоторые из брошенных на произвол людей спасались бегством по дороге на Нахлу; их преследовала конница пророка. Молодой воин из племени сулайм по имени Рабиа поравнялся с верблюдом, на котором ехал Дурайд в своем паланкине. Думая, что там женщина, юноша схватил повод и заставил верблюда стать на колени; и вот! В носилках оказался старик.
– Что ты хочешь? – спросил Дурайд.
– Ты должен умереть.
– Скажи, как твое имя, из какого ты рода?
Воин назвался и нанес ему удар мечом, но не смог убить его.
– Плохое оружие дала тебе мать, – сказал старик. – Возьми мой меч, он в ножнах позади седла, и ударь меня им с размаху чуть пониже головы и чуть повыше плеч, как делал я сам в былые времена. А потом иди к матери и скажи ей, что убил Дурайда, сына Аддера; много лет я защищал женщин твоего народа.
Тогда молодой сулаймит размахнулся и ударил его еще раз его собственным мечом. Голова покатилась, тело осело. Рабиа заметил, что от постоянной езды в седле кожа на бедрах старика стертая и затвердевшая, как пергамент. Когда он вернулся домой, то рассказал матери о своем подвиге.
– О сын мой! – воскликнула она. – Человек, которого ты убил, спас однажды из плена меня, твою мать, мать твоего отца и мою мать также.
Разбито, уничтожено Амира племя. Не осталось ничего от их добра.Теперь в лугах А'рафа – только разрушенные жилища,Палаток тени рваные и руины стен и укреплений,Ветвь, оторванная от ветви, испорчено все ветром и погодой.Все исчезло, древние ушли, все мудрые советы унесли с собой,Не осталось среди нас ни одного, только народ,чьи кони – всего лишь кобылы.Мир Амиру теперь; однако еще хвалите и благословляйте древность,Где бы на земле ни был путь ее иль остановка.
Таким же был прекрасным он,Каким ты был в Рахмане,Табид, сын Джабира, который убивал врагаИ наливал вина для друга своего.
* * *
За час до рассвета мы услышали крик «ОТПРАВЛЯЕМСЯ!». Люди в спешке встают, тлеющие сторожевые костры раздуты, и сучья подброшены, чтобы дать нам свет, слышны резкие выкрики работающих людей и хрип множества верблюдов. Однако минута-две – и все смолкает: ездоки в седле и те, что на ногах, деловито осматриваются в сумерках, не забыли ли чего.
