Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
– Боярыня, так я ведь и предлагаю тебе с нами здесь остаться. Мы с тобой одну княгиню вырастили, вот и другого князя сделаем, – сказал примирительно Евпатий, пристыженный Василисой, которая раньше всегда намекала ему, а если быть более точным, прямым языком указывала на дверь.
Василиса Николаевна недоверчиво посмотрела на боярина Евпатия, а после, тяжело вздохнув, промолвила:
– Ладно, пусть Игорек поселится пока в комнате с моим сыном Пашкой. Они вроде одного возраста. Но чтоб дурному его не учил! Паша, как ты знаешь, поет на клиросе, и ему ваши воинские дурачества знать ни к чему. И не соблазняйте мне его! Сами свои буйные головы складывайте, а ему жить и жить!
В ожидании жениха
Когда наступила осень и летняя жара сменилась прохладным ветром и мелким дождиком, пришло время выдавать замуж княжну Евпраксинью. Поскольку княжна после свадьбы не уезжала в другой город или другую страну, а оставалась в Рязани, то ее названые родители не прощались с ней навсегда. Княжна должна была переехать в княжеские палаты.
Боярин Евпатий по случаю бракосочетания своей воспитанницы нарядился в дорогой кафтан и стоял на крыльце вместе с другим своим воспитанником, княжичем Игорем.
– Евпатий Львович, – обратился княжич к наставнику, – а тебе не грустно расставаться с княжной Евпраксиньей Святославовной?
– Грустно, Игорек, ох как грустно! – ответил Евпатий Львович.
– А ведь когда-нибудь и нам с тобой придет пора расстаться. Ты вот всегда говоришь, что надо любить своих братьев. Но почему за то, что я рожден позже Романа и Олега, я должен буду у них в послушании ходить? А когда я получу удел, то он будет хуже, чем у них. Почему так?
Евпатий усмехнулся, слушая отрока. Вот так и начинаются главные обиды на Руси и главные склоки, которые благородные сыны Рюрика решают, заливая кровью свою Отчизну.
– А ты постарайся служить не братьям или дяде, а Руси. Посмотри вон туда, – сказал Евпатий, указывая на девочку лет восьми, которая вела козу. – Вот она смотрит на тебя и думает: «Княжич рода благородного и науки разные постигает. Вот он выше меня по рождению, и поэтому я должна ему поклониться. В нем ведь кровь Рюрика течет».
Княжич Игорь согласно кивнул и сделал надменное лицо. Да, во мне течет кровь Рюрика и могучего Игоря, Святослава Неистового и Владимира Святого, Ярослава Мудрого и других прославленных сынов Отечества. Я рожден от их семени и выше этой девчонки.
Однако следующие слова Евпатия были для княжича словно ушат холодной воды.
– Да ничем ты не лучше, Игорек! Ты просто отрок, как и любой другой паренек твоего возраста. Но у тебя есть возможности, а у них нет. Помни, что они смотрят на тебя и не знают, что ты такой же и никогда не видел ты ни яростных битв, ни доблестных дел. В этом мире у всех есть свое место. Находясь на своем месте, ты должен служить Руси. Этому учись. Все, иди-ка оружие почисть, а после конюшню, а потом я хочу, чтобы ты пошел на улицу одетым в простой наряд и там подрался с каким-нибудь мальчиком. Все, иди.
Княжич послушно кивнул, так как уже испытал на своей спине наказания боярина Евпатия и понял, что жаловаться некому. Боярин Евпатий часто отправлял Игоря пойти во двор и с кем-нибудь подраться. Боярин, конечно же, беспокоился за княжича, но считал, что только настоящая драка может уничтожить страх. Евпатий вспоминал свое детство, когда каждый божий день они все, деревенские мальчишки, устав от трудов в поле или лесу, шли и дрались. Зубы выбивали, носы ломали, а взрослые мужи лишь шутили над этим. Вспомнил Евпатий своего отца Льва Романовича, который однажды, видя, что Евпатий пришел в рваной рубахе, стал сильно ругаться.
– Тебе что, рубаху сложно было снять, когда дрался? Что, думал, она от ударов защитит?
– Да я всегда побеждал, батя, а в этот раз он старше меня на четыре года был, вот я и не смог его одолеть!
– А какое это имеет значение? Рубаху после твой брат мог бы носить, а теперь он будет ходить в заштопанной, словно оборванец какой.
Да, вспоминал Евпатий, жили они бедно в маленькой деревеньке, а когда настало время взять в руки оружие, то все, с кем он бился нещадно, единой стеной встали и погибли. Евпатий грустно усмехнулся. Пусть княжич идет подерется, страх уж точно в тех драках оставит.
Боярин вошел в терем и посмотрел на невесту, княжну Евпраксинью. Та стояла в подвенечном наряде и изо всех сил пыталась скрыть волнение.
Надо бы с ней поговорить, подумал Евпатий, но после махнул рукой. Что говорить-то, коли все уже сказано. Жених любит невесту, а невеста жениха. Рад бы я чего ей посоветовать, но не знаю что, а коли не знаю, то лучше и не советовать. Пусть боярыня Василиса Николаевна советует.
Боярыня Василиса Николаевна, тоже празднично одетая, рыдала на плече своего супруга. Детей Василисы и Гаврилы в тереме не было, чтобы они не мешались под ногами.
Василиса Николаевна плакала искренне, плакала о тех днях, когда она так же, хотя нет, не так, а в куда более бедном платье, ждала своего будущего супруга. Тогда все были полны надежд и казалось, что молодость будет вечной. Ничего не берегли. Время пролетело, и вот уже воспитанницу выдавать замуж пора.
Евпраксинья, видя слезы Василисы Николаевны, подошла к стареющей женщине и обняла ее.
– Да не плачь ты, матушка! Мне люб княжич Федор Юрьевич, а я люба ему. Мы будем счастливы!
– Ой, ты моя доченька, Евпраксиньюшка, что же я без тебя делать-то буду!
– Все, слезы утрите, – громко проговорил Евпатий, – едут! Ты, Василиса, смотри, как жених невесту через порог перенесет, так пол сама помой, чтобы Евпраксинья наша обратно не вернулась. Старые люди такой совет давали.
– Да что ты, Господи сохрани, – отозвалась Василиса Николаевна, нанося крестное знамение, – помою, конечно, но негоже нам, христианам православным, во всякую муть верить!
– Ты можешь не верить, а пол помой, – повторил Евпатий. – Ну что, Евпраксинья, дождалась?
– Дождалась!
Предательство
Боярин Демид Твердиславович обнял рыдающую дочь. Елене было всего четырнадцать лет, и девушка была очень привлекательна. Конечно же, она винила себя в браке своего возлюбленного княжича Федора Юрьевича с неизвестно откуда взявшейся княжной Евпраксиньей.
– Не плачь, дочь, нечего слезы лить! Не того ты себе в мужья присмотрела!
– Батюшка, почему мы худородные, а они, пусть даже заслуги их невелики, князья! Чем я хуже этой Евпраксиньи? Ты ведь говорил, что настанет день, когда я за княжича Федора выйду! Княжной стану!
Боярин Демид Твердиславович с грустью посмотрел на дочку, которая только и делала в последние дни, что плакала, даже от еды отказывалась. Все пытались утешить Елену, но никто в этом не преуспел.
– А ты зря слезы льешь! Федор этот и меч в руках удержать не может, и в очереди на княжение далеко стоит, – утешал дочь боярин, – может, и хорошо, что он на воспитаннице боярина Евпатия женится. Я тебе настоящего суженого подыщу, чтобы и лицом пригож был, и меч в руках держать умел! Что ты ревешь, будто на этом Федоре свет сошелся клином?
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 65
