Доктор Юли по-прежнему была занята изучением полученных данных.
– Вы говорили, газ был красного цвета? – спросила она.
– Да, – тут же ответил Оскар. – Поэтому мы и назвали его кровавым.
– На самом деле, возможно, это и есть его самое точное название, – сказала доктор Юли. – Дело в том, что гемоглобин – вещество, которое окрашивает кровь в красный цвет. Однако же… сюда он никак не вписывается.
– Почему? – вновь поинтересовался Оскар.
В данный момент он и правда старался быть самым сообразительным учеником в классе.
– Без гемоглобина это вещество не что иное, как просто газ, выделяемый жуком-бомбардиром, – сказала доктор Юли, словно это должно быть понятно даже самым тупоголовым.
– Жуком? – переспросила Кахла. – Этот газ выпущен жуком?
– Точно не знаю, но у него, во всяком случае, похожий состав.
У Оскара был такой вид, словно он собрался похитить доктора Юли:
– Есть жук, умеющий выделять газ?!
– На самом деле, в задней части у него находится маленькая химическая лаборатория, – объяснила, улыбнувшись, доктор Юли. У него есть специальная реакционная камера в форме сердечка, а в мешочках он хранит смесь гидрохинона и перекиси водорода вместе с веществом, препятствующим взрыву. Но всё самое интересное расположено в нижней части этой камеры. Там находится толстая стенка, за которой хранятся энзимы[3], и сопло, действующее как клапан скороварки. Когда жук чувствует опасность, он смешивает гидрохинон с перекисью водорода, добавляя энзимы, – вот тогда-то и происходит много всего любопытного. Начинает выделяться тепло, и жидкости разогреваются до температуры кипения.
– Внутри жука-взрывателя? – спросил Оскар.
– Жука-бомбардира. Да.
– О, это круто!
Энзимы? Больше похоже на название вещества, которое входит в состав стирального порошка, чем на что-то, из чего можно сделать бомбу. Однако доктор Юли продолжила своё объяснение:
– Сопло устроено так, что оно открывается только тогда, когда давление достигает высокого уровня. И жук выстреливает струёй обжигающего ядовитого пара в своего противника. Большинство насекомых от этого погибают, и даже для человека это может быть неприятно.
– А люди могут создать такой газ, как жук-взрыва… бомбардир? – восхищённо спросил Оскар.
– Конечно. Собственно говоря, это весьма изящная небольшая реакция.
Она перевернула распечатанный листок с данными и написала на обратной стороне большими печатными буквами:
C6H6O2 + H2O2 → C6H4O2 + 2H2O
– Вот видите? – Она стала объяснять дальше. – Энзимы – каталаза и пероксидаза – вступают в реакцию здесь и здесь, – она показала на написанное на бумаге ручкой, – вследствие чего перекись водорода разлагается на воду и атомарный кислород, гидрохинон в свою очередь окисляется и…
Она подняла взгляд, встретившись глазами с Оскаром.
– И… бах! – произнёс он.
– Вот именно.
Я мало что уловила, а вот Оскар всё понял. Сразу было видно. Он и доктор Юли улыбались друг другу так, словно, у них есть общая тайна. Улыбкой заговорщиков.
– И это всё химия? – спросил Оскар.
– Чистая химия.
– А я тоже так смог бы?
– При наличии нужных реактивов в нужных пропорциях и сосуда под давлением с подходящим клапаном – да.
– Круто… – прошептал он, и это прозвучало более искренне, чем его обычные восторженные восклицания. Было похоже, что он только что выяснил, кем хочет стать, когда вырастет.
– В химических реакциях всё выполняет какую-то функцию. Нет ничего лишнего или потраченного напрасно, – сказала доктор Юли. – Поэтому-то я и не могу понять, при чём тут гемоглобин?
Она выглядела рассерженной, словно дирижёр, уличивший оркестранта в фальшивой игре.
– Он окрашивает пар – или газ – в красный цвет, но почему? Разве газ не мог быть просто белым?
– Нет, не мог, если мы имеем дело с Бравитой, – мрачно сказала я. – Всё, чего она касается, попахивает магией крови.
Именно это слово использовала тётя Иса, рассказывая о колдовстве, черпающем мощь в крови.
– О! – вдруг воскликнула доктор Юли, при этом вид у неё был ошеломлённый. – Так ведь именно это… это и нарушает чистоту химии. Её смешали с магией!
– Вот видишь! – сказала я, стрельнув в Оскара взглядом. – За всем этим действительно стоит Бравита Кровавая!
– Известно, что Бравита Кровавая провела в заточении больше четырёхсот лет, – произнесла доктор Юли. – Правильно?
Я кивнула.
– Вот поэтому она такая злая, – добавил Оскар.
Я бы о ней, наверное, так не сказала. «Злая» не то слово, «кипящая от гнева» – уже ближе, но на самом деле ярость, которую я в ней почувствовала, была такой неистовой, что трудно описать словами.
– Тогда, надо думать, некоторая часть научного развития выше её понимания. Некоторые могущественные дикие ведьмы могут решать проблемы лишь при помощи магии, но в этом заключается их слабость.
Она гладила Биму по животу согнутым указательным пальцем с довольно отсутствующим видом – так мне показалось, – но обезьянка всё равно наслаждалась.
– Мне кажется, например, что Бравита не знает о том, что существуют противогазы.
– У вас он есть? – живо спросил Оскар.
– Во всяком случае, у меня есть несколько защитных костюмов. Недостаточно для вас всех, но давайте на них взглянем.
Оказалось, защитные костюмы находились в шкафу в подвале. Видимо, они провисели там какое-то время, потому что, когда Оскар помогал доктору Юли их распаковывать, они издавали неэластичный хруст. Костюмы оказались жёлто-белого цвета и немного смахивали на комбинезоны для малярных работ, только у них имелся ещё и капюшон, больше напоминающий своеобразный складной шлем космонавта. Их было четыре штуки – три обычных и один детского размера.
– Вот этот сделан специально для меня, – сообщила доктор Юли, показывая на последний. – Насколько я помню, стоил он целое состояние. Но без них мы не могли получить разрешение для работы с некоторыми веществами.
Если повезёт, три больших костюма могут подойти Кахле, Оскару и мне, а маленький словно создан для Аркуса. Но…
– А как же быть с Никто? – спросила я. – И с животными?
Валиант много места не занимал, и Сага, наверное, тоже могла бы спрятаться в костюме Кахлы, но остальные не могли, а противогазов для Котёнка и воронят, скорее всего, вообще не существовало.
