Она взяла чистый лист бумаги и начала переставлять буквы. Сначала выходила какая-то абракадабра. Но, переставив последнюю букву на место первой, предпоследнюю на место второй, уже на половине слова она поняла, о чем идет речь.
«GENITALEM HORAM! Гороскоп», – Марианна в ужасе застыла, понимая, что Корвус был прав, предупреждая ее.
За такие открытия ее точно ждала участь еретички. Церковный суд без раздумий отправлял на костер ведьм и колдунов и за более невинные проделки с травами или за гадания на бобах.
«И что же теперь? – вдруг подумала она. – Мне отказаться от разгадки?»
Поборов страх и волнение, она принялась расшифровывать остальные слова тем же способом. Но снова получилось что-то непонятное. Слова не составляли предложение. Получался какой-то бред умалишенного.
«Pro solution tertia est statuam reliquias in sub longe capsam angulum, et Anna prope S. agmen ostendens continentes Rose reliquias Crucis acerra non tangit est clavem fracturam peterent in inde opere quod testaceo genitalem horam».
Она перевела написанное с латыни.
«Для решения третьей опоры в дальнем левом углу под Анной колонна Святой показывает крест остатки розы гроб с трещиной не влияет на основную цель работы которыми являются мощи гороскоп».
«Чушь какая-то», – подумала она и пошла в библиотеку за книгой о подвигах Святой Анны.
Но в жизнеописании матери Богородицы не было ничего, указывавшего хотя бы намеком на гробы с трещинами, поля или розы. Да и мощей этой святой в Польше, как сказал ей через несколько месяцев скитающийся монах из ордена паулинов, не было. Задавать наводящие вопросы самборским бернардинцам она побоялась.
Он забрел к Самборскому замку с кружкой для сбора на нужды бедняков, и Марианна воспользовалась случаем, попросила мать разрешить ей подать монаху милостыню. Она подошла к монаху, и, бросив злотый в кружку, попросила благословения.
– Не могли бы вы рассказать мне святой отец о Святой Анне – матери Богородицы? – спросила она, смиренно приняв благословение.
И монах поведал ей, то, что было давно известно. Он, видимо, был любителем болтать языком. Причем, говорил он странно, чуть ли не стихами, и приукрашивая речь эпитетами. Поэтому его рассказ занял больше получаса. Удивленная и слегка встревоженная долгим отсутствием дочери Ядвига подошла к ним вместе с фрейлинами, и, внимательно выслушав рассказ, спросила, давно ли монах был в Варшавском костеле Святой Анны, известным всей стране своей красотой. Монах, как оказалось, в Варшаве ни разу не был, хотя долго описывал красоты этого храма со слов настоятеля своего монастыря.
– Хранятся ли в нем чьи-то мощи, святой отец? – начала догадываться Марианна.
– Есть там мощи праведников великих, которых имена известны мне не все. Вернее было бы сказать, ни об одних из мощей тех мне не известно ничего. Но быть должны и ниши, и шкатулки, к которым покланяться ходит люд, чтоб излечить недуги и пороки – себя, своих родных благословить.
Монаха пригласили пообедать в доме для прислуги, на что он с удовольствием согласился, и покинул замок Мнишеков только на следующее утро, так как его сдобренная увесистым куском мясного пирога и кувшином красного вина проповедь, которую он монотонно читал зевающей челяди весь день, закончилась затемно.
На рассвете, когда паулин покидал ворота замка, Марианна уже вовсю расшифровывала письмо. Странная манера переставлять слова в предложениях, навела ее на мысль, что слова могут быть, точно также как и буквы намеренно перепутаны. Вечером добраться до заветных листов с тайной гороскопа ей не удалось, и половину ночи она ворочалась в кровати, пытаясь уснуть. А рано утром она дождалась, когда Ева выйдет из комнаты, и достала бумаги.
«Pro tertia statuam in longe angulum et prope agmen ostendens Rose Crucis non est fracturam in opere testaceo inde peterent clavem quod tangit acerra reliquias continentes in Reliquiarium capsella iacet pandunt vestigia nigrae ecclesiam Sancti Anne genitalem horam», – прочитала она.
Переведя со словарем текст, у нее получилось следующее:
«За третьей статуей, от дальнего угла около колонны с изображением розы и креста есть трещина в кладке там ищи ключ которым открывается шкатулка с мощами в шкатулке под мощами лежит разгадка костел Святой Анны гороскоп».
Девочка задумалась. Попасть в Варшаву, тем более без присмотра, можно было только одним путем – попросив об этом набожную матушку.
* * *
Ядвига с умилением смотрела на Марианну. Девочка отличалась от своих сестер неиссякаемой жаждой знаний. Сестры Марианны тоже были образованными, но Ядвига не видела и не слышала, чтобы юные девушки с таким интересом изучали науки и были настолько набожными. Кроме того, ей самой, давно не бывавшей при королевском дворе, хотелось побывать в столице и покрасоваться в свете.
– Ну, что же, милая, я думаю, что нам всем неплохо бы было выехать в Варшаву. Заодно заедем в эту церковь. Посмотрим, все ли там настолько красиво, как описывал этот красноречивый монах.
– Матушка, спасибо! – Марианна захлопала в ладоши от радости.
– Чем тебя так удивило это описание церкви? Или тебя поразили поэтические эксперименты этого странника? – с легкой иронией спросила Ядвига.
– Он с такой легкостью перебирал слова, матушка, что мне не терпится посмотреть на люд, спешащий к мощам, чтоб исцелить свои пороки и недуги, – ответила Марианна и засмеялась.
Но поездка состоялась только через два года. Король решил устроить большой бал в честь приезда папских послов из Ватикана, и по всей стране с приглашениями были отправлены гонцы. Мнишеки остановились в крохотном варшавском дворце Ядвиги – доме семьи Тарло. Они разместились в левом флигеле, окна которого выходили на берег Вислы.
– Увы, Марианна, тебя еще рано представлять в обществе, поэтому ты останешься здесь, – сказала Ядвига, подойдя к дочери, смотревшей на рыбацкие огни на реке.
– Да, мамочка, – равнодушно ответила Марианна.
– Ты не расстроена? – удивилась Ядвига.
– Расстроена, матушка.
– Бедная моя. Ну, потерпи еще один год, – мать погладила Марианну по волосам.
– Конечно, – Марианна повернулась к матери, улыбнулась и нежно взяла ее за руку. – Можно мне будет с Евой посетить костел Святой Анны, матушка, пока вы будете собираться на бал?
– Вдвоем? Ты в своем уме, дитя мое? – недоумевая ответила Ядвига.
– Разве я сказала, что вдвоем? Может с нами пойдет Войцех?
– Войцех? Почему бы и нет? – подумала Ядвига. – Хорошо, я поговорю с отцом.
Войцех – двоюродный младший брат мужа сестры Марианны, шестнадцатилетний юный гусар, по причине своего не очень высокого происхождения не был приглашен на бал. Видимо, заранее настроенный родней, он с первого же дня прибытия Мнишеков в Варшаву, посещал родовой дворец Тарло, и вел долгие беседы с Ядвигой и Марианной на самые разные темы. Особым умом он не отличался, но для реализации плана Марианны подходил идеально.
