* * *
Осенью 1893 года Ленин переехал в Санкт-Петербург, якобы для того, чтобы приступить к адвокатской практике, на самом же деле, чтобы установить связи с радикальными кругами и начать революционную деятельность42. Социал-демократам, с которыми Ленин сошелся по приезде, он показался слишком «красным», то есть слишком горячим приверженцем «Народной воли». Вскоре Ленин обзавелся новыми знакомствами, войдя в кружок блестящих интеллектуалов и социал-демократов, душой которого был двадцатитрехлетний Петр Бернгардович Струве. Как и Ленин, он был сыном высокопоставленного чиновника, но, в отличие от Ленина, уже много путешествовал на Западе, был хорошо осведомлен во многих областях и являлся космополитом. Сверстники много спорили. Основные несогласия возникали вокруг отношения Ленина к «буржуазии» и его упрощенного представления о капитализме. Струве объяснял, что Россия не только не достигла уровня развития экономики по западному образцу, но еще едва сделала первый шаг на пути к такому развитию, что Ленин в этом убедится, если увидит Запад собственными глазами. Он пытался также убедить оппонента, что социал-демократия может пустить глубокие корни в России только при условии, если средний класс, побуждаемый трудящимися, даст стране свободу печати и свобод образования политических партий. Ленин с этим согласиться не мог.
Летом 1895 года он выехал за границу и встретился с Плехановым и другими китами социал-демократического движения. Ему объясняли, что отказываться от союза с «буржуазией» — глубочайшая ошибка. «Вы поворачиваетесь к либералам спиной, — сказал ему Плеханов, — а мы — лицом»43. П.Б.Аксельрод убеждал Ленина, что в совместной борьбе социал-демократы не упустят контроля над «либеральной буржуазией», поскольку сохранят «гегемонию» в этой борьбе и будут управлять и руководить своими временными союзниками, чтобы двигаться в направлении, отвечающем их собственным интересам.
На Ленина, который преклонялся перед Плехановым, это подействовало убеждающе. Насколько глубоким оказалось впечатление, определить трудно, но показательно, что по возвращении в Санкт-Петербург осенью 1895 года он выступил в роли ортодоксального социал-демократа и отдал много сил организации рабочих на борьбу против самодержавия в едином фронте с «либеральной буржуазией». Перемена была разительная: летом 1894 года Ленин писал, что социализм и демократия несовместимы, теперь же утверждал, что они нераздельны44. Россия в его глазах перестала быть страной капиталистической и стала страной полуфеодальной; главным врагом пролетариата была уже не буржуазия в союзе с самодержавием, но само самодержавие. Буржуазия — во всяком случае, ее прогрессивная часть — превратилась в союзника рабочего класса: «русская социал-демократическая партия, не отделяя себя от рабочего движения, будет поддерживать всякое общественное движение против неограниченной власти самодержавного правительства, против класса привилегированных дворян-землевладельцев и против всех остатков крепостничества и сословности, стесняющих свободу конкуренции»45. Он отказался — за ненадобностью — от идеи заговора и государственного переворота. Важно помнить, однако, что изменение взглядов на роль «либеральной буржуазии» основывалось непосредственно на предположении, сформулированном Аксельродом, что в борьбе против самодержавия революционеры-социалисты будут руководить, а буржуазия — подчиняться.
По возвращении из-за рубежа Ленин установил эпизодические контакты с рабочими кружками, действовавшими в столице подпольно. Иногда он преподавал марксистскую теорию, но в общем занимался просветительской работой не много и совсем отказался от нее, когда однажды рабочий, изучавший под его руководством «Капитал», унес его пальто46. Ленин предпочитал организовывать рабочих на массовые выступления. В этот период в Санкт-Петербурге действовал кружок интеллигентов социал-демократов, который установил контакты как с отдельными рабочими, так и с Центральным рабочим кружком, который рабочие создали сами с целью взаимопомощи и самообразования. Ленин вошел в этот кружок, но активно участвовать в его деятельности стал позднее, в конце 1895 года, когда тот принял на вооружение метод «агитации», изобретенный еврейскими социалистами в Литве. Чтобы преодолеть нежелание рабочих заниматься политикой, «агитационный» метод рекомендовал организацию промышленных забастовок, направленных на удовлетворение экономических (то есть не-политических) нужд рабочих. Считалось, что, увидев, как правительство и силы правопорядка неизменно берут сторону владельцев предприятий, рабочие осознают: экономические нужды невозможно удовлетворить в рамках данной политической системы. Это прозрение должно было политизировать рабочую среду. Ленин, перенявший «агитационный» методу Л.Мартова, включился в распространение агитационных материалов среди питерских рабочих. Брошюры разъясняли рабочим, какие права гарантированы им законом, и показывали, как законы нарушаются нанимателями. Результаты этой деятельности оказались скудными, а степень воздействия агитации на рабочих сомнительной; однако, когда в мае 1896 года 30 000 рабочих ткацкой промышленности начали спонтанную забастовку, социал-демократы посчитали это своей победой.
К тому времени Ленин и его соратники были арестованы за подстрекательство к забастовкам и помещены в тюрьму (аресты происходили зимой 1895/1896 годов). Тем не менее Ленин был убежден, что «агитационный» метод борьбы оправдал себя. «Борьба рабочих с фабрикантами за их повседневные нужды, — писал он, когда началась забастовка ткачей, — сама собой и неизбежно наталкивает рабочих на вопросы государственные, политические»47. Задачу партии Ленин определял следующим образом: «Русская социал-демократическая партия объявляет своей задачей — помогать этой борьбе русского рабочего класса развитием классового самосознания рабочих, содействием их организации, указанием настоящей цели борьбы… Задача партии состоит не в том, чтобы сочинить из головы какие-либо модные средства помощи рабочим, а в том, чтобы примкнуть к движению рабочих, внести в него свет, помочь рабочим в этой борьбе, которую они уже сами начали вecmu»48.
В ходе следствия, предпринятого после его ареста, Ленин отказался признать авторство данной рукописи, которая была ошибочно приписана полицией его подельнику, П.К.Запорожцу, и тот в результате этой ошибки получил два дополнительных года тюрьмы и ссылки. Ленин провел три года ссылки, к которым был приговорен, в Сибири, в относительном комфорте и постоянном общении с товарищами по партии (1897–1900). Он читал, писал, переводил и активно занимался гимнастикой[6].
По мере того как срок ссылки истекал, Ленин получал из дома все более тревожные вести: движение, которое к моменту его ареста переживало успех за успехом, подошло к кризисному моменту, наподобие того, который переживался революционерами в 1870-е годы.
