Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
В качестве специальности я выбрал организацию промышленного производства, где изучается разработка, улучшение и внедрение производственных систем, которые позволяли бы наилучшим образом объединять человеческие и материальные ресурсы. Эту специальность называли самой гуманитарной из всех инженерных дисциплин. Мне нравилось, что она состоит из соединения точных наук и традиционных инженерных курсов с экономикой и бизнесом. Организация промышленного производства также включала предмет, который я считал особенно интересным, — изучение человеческого фактора, то есть создание машин и систем, в работе с которыми задействован человек-оператор.
Я прекрасно окончил первый и второй курсы, но на третьем стало сложнее, и я зашел в тупик. Это было плохо. Я «обломал зубы» на «Электрических цепях и системах» — курсе из электротехнического машиностроения. Промежуточная оценка за семестр составляла четверть итогового балла. Средняя оценка по классу была около 80. Я получил 11. За следующую работу я получил 15.
Провалив эти тесты, я сослужил себе хорошую службу. Это было как резкий звонок будильника, пробуждающий ото сна. Мне пришлось решать, чего хочу. Вначале я, честно говоря, подумывал о том, чтобы сдаться. Я размышлял о том, не сменить ли мне специальность на что-то менее техническое, мне казалось, что тут я уже не справлюсь. Потом я подумал о своем отце, который напряженно работал в Нью-Йорке, чтобы дать мне возможность учиться в колледже. Отец не мог себе позволить пользоваться железной дорогой Лонг-Айленда, чтобы добраться до работы. Он ехал в город на автобусе, потом на метро — дорога занимала больше часа в один конец, и это было очень тяжело. Отец трудился от рассвета до заката и никогда не возвращался домой засветло. Я не хотел, зная, что ему приходилось делать все это долгие годы, вот так просто взять и все бросить. А еще я не хотел, чтобы мне в конце концов пришлось работать так же.
Поэтому я вернулся в класс и взялся за дело. Я учился так усердно, как только мог. Я вышел на совершенно иной уровень. Ассистенты преподавателя тоже делали все что могли.
Они занимались со мной дополнительно и старались, чтобы я еще раз прошел весь материал. Друзья поделились со мной своими конспектами и долгие часы просиживали со мной, чтобы я мог разобраться в записях. На второй промежуточной контрольной я получил 80, на третьей — 100. Я прошел путь от самой низкой оценки в классе до самой высокой. За один семестр я сумел все изменить. Впервые в жизни я попал в список лучших студентов.
А еще я снова начал думать о космической программе. В 1970-е гг. Америка, как и я сам, утратила к ней интерес. Мы запустили нашу первую космическую станцию «Скайлэб», но она никогда не поражала воображение людей так, как «Аполлон». Теперь же начиналась эпоха шаттлов. В 1977 г. НАСА начало проводить летные испытания прототипа орбитальной ступени на авиабазе Эдвардс, где его сбрасывали с самолета-носителя, а спустя чуть больше года должна была начаться эксплуатация челнока. Шаттл сам по себе был крут. Это был самый настоящий космический корабль. Он взлетал как ракета, мог иметь на борту до семи астронавтов, выходил на орбиту Земли и становился космическим домом, где можно было жить и работать несколько недель. Его использовали, чтобы запускать на орбиту громоздкое оборудование и спутники, проводить эксперименты и возвращать результаты обратно на Землю. Это был знак того, что космическая программа делает огромный шаг вперед.
Для меня самым потрясающим событием был новый набор астронавтов, включающий много интересных людей. Их было 35 вместо семи человек на программе «Меркурий». И астронавты больше не должны были быть военными летчиками-испытателями. Состав кандидатов расширился: среди них появились женщины и люди не только с белым цветом кожи. В НАСА стало много новых лиц и новых историй. Салли Райд выбрали на роль первой американской женщины в космосе, и ее полет был запланирован на лето. С ним были связаны большие ожидания. Лицо Салли попало на обложки многих журналов и в выпуски новостей. Мы вступали в новую космическую эпоху, и Америка снова воодушевилась.
Но даже после того, как среди астронавтов появились новые лица, я не думал о том, что когда-нибудь присоединюсь к ним: эта мечта умерла и была похоронена в глубине души. Но один из инструкторов в лаборатории машиностроения, профессор Клайн, начал рассказывать нам, что частные аэрокосмические подрядчики — такие компании, как Lockheed, Grumman, McDonnell Douglas и Martin Marietta, — заключают крупные правительственные контракты, чтобы работать над системой Space Shuttle. Я подумал, что могу работать инженером в одной из этих компаний — так хотя бы частично сбывалась моя мечта об освоении космоса.
Возвращаясь к тому времени, когда ребята с «Аполлона-11» совершили посадку на Луну, я верил, что то, что они сделали, — самая важная работа в наши дни: исследование космоса, расширение границ человеческого знания о Вселенной. И я никогда не переставал так думать. Если и было что-то, что я получил от своего отца и его работы, так это понимание важности служения другим людям, которое он мне привил. Целый час трястись в автобусе до города, чтобы потом обходить заправки и склады и проверять огнетушители и запасные выходы, — это может показаться черной работой, но отец ею очень гордился. Он знал, что жизни людей зависят от того, как хорошо он выполняет свои обязанности. Он знал, что пожарные рассчитывают на то, что он сделает их работу безопаснее, предотвращая пожары.
Дружба пожарных, братство, царившее среди них, — мой отец был их частью, поскольку всех объединяла общая цель. Он всегда мне говорил, что, чем бы человек ни занимался, он не может делать свою работу только из-за денег. Важно, чтобы ты работал для того, чтобы сделать мир лучше, чтобы улучшить жизнь людей вокруг тебя. Вот о чем я подумал, когда профессор Клайн начал рассказывать нам о том, какие возможности дает космическая программа. Все знают, что пожарные — герои, но они полагаются на таких парней, как мой отец, которые помогают им делать их работу. Я подумал, что смогу делать нечто подобное для НАСА.
В конце третьего курса я подал резюме во все инженерные компании на Лонг-Айленде и получил работу на летние каникулы в компании Sperry, расположенной на озере Саксес неподалеку от Франклин-Сквер. Sperry занималась всем: от военного оборудования до офисных печатных машинок и электробритв. Для меня это было идеальное место. Я мог жить дома, сэкономить немного денег и получить настоящий практический опыт.
Тем летом у меня все получалось. Я был доволен собой. Единственное, что я упустил, — знакомство с девушкой. В этой области удача мне не сопутствовала, но это было во многом связано с тем, что пока что в моей жизни не все было определено. Теперь же я чувствовал, что наконец-то оказался в положении, когда уже готов с кем-нибудь встречаться.
Мой друг Майк Лобаккаро работал спасателем в бассейне неподалеку от «Нью-Хайд Парк». Однажды я зашел за ним, и, пока ждал его в закрытом бассейне, девушка, которая тоже работала спасателем, проводила урок плавания в группе для детей. Я решил, что она очень хорошенькая. Майк сказал, что ее зовут Карола Пардо. Пару недель спустя она пришла в бар в Минеоле на вечеринку по поводу 21-го дня рождения Майка. В какой-то момент на том вечере мы с Каролой разговорились. Она была моей ровесницей, тоже перешла на четвертый курс в Фордеме в Бронксе и собиралась стать специалистом по лечебной физкультуре. Мы оба были американцами сицилийского происхождения, но она из более позднего поколения эмигрантов. Мои бабушки и дедушки приехали в Америку на рубеже столетий. Ее родители приехали в конце 1950-х гг. Я помню, что мы стояли около игрового автомата Ms. Pac-Man. На Кароле были красные закрытые туфли, джинсовая юбка и разноцветный полосатый свитер с короткими рукавами. Мы начали разговаривать примерно в 21:30 и выпали из реальности. В 23:15 мы огляделись и увидели, что вокруг никого нет. Ожидая, пока мы закончим свою беседу, бармен уснул за стойкой. Через несколько недель мы вступили в близкие отношения.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81