Еще одной важной народной инициативой предоктябрьского периода стало движение за социализацию жилья и создание территориального самоуправления. В городе-крепости Кронштадт, который уже в мае фактически вышел из повиновения Временному правительству, была начата практическая реализация подобных мер, которая стала примером для остальной России. Активную роль в их осуществлении играл анархо-синдикалист Е.З.Ярчук. Анархист В.Волин, неоднократно бывавший в тот период в Кронштадте, вспоминал: «Всем, что касалось городских служб, ведали сами жители через свои домовые комитеты и «милицию»… Жители каждого дома проводили в начале несколько общих собраний. На собраниях избирался «комитет квартиросъемщиков»… (жильцы хорошо знали друг друга). Комитет следил за порядком в доме и безопасностью его жителей, назначал дежурных и т. д. «Домовые комитеты» делегировали по одному своему члену в «уличный комитет», занимавшийся делами отдельной улицы. Затем шли «квартальные», «окружные» и, наконец, «городской комитет», занимавшийся общегородскими делами». На началах самоуправления стало налаживаться хозяйство города. «На пустом пространстве между городом и берегами городские жители разбили коллективные огороды, нечто вроде маленьких садоводческих коммун. Группы горожан человек по 50, живущих в одном квартале или работающих на одном предприятии, договаривались сообща обрабатывать землю… Каждая «коммуна» получала от города по жребию участок земли… Все общие вопросы, интересовавшие членов коммуны, обсуждались на встречах делегатов или общих собраниях. Посевным фондом занимался Продовольственный комитет. Сельскохозяйственные орудия предоставлялись городскими складами и самими коммунарами»22.
В то время, как «низы» налаживали жизнь, в соответствии со своими стремлениями, правящие круги не желали никаких радикальных социально-экономических изменений или боялись на них решиться. Все это предопределило острое противоборство между ними: первые старались развивать революцию дальше, вторые — затормозить ее ход. Противостояние усугублялось тем, что ни Временное правительство, ни его умеренносоциалистические союзники не хотели прекратить первую мировую войну, от которой уже устала измученная Россия.
Первый острый политический кризис вызвало в апреле 1917 г. заявление министра иностранных дел, лидера либеральной партии конституционных демократов П.Н.Милюкова о намерении продолжать войну до ее «победоносного окончания». Массовые митинги протеста рабочих, солдат и моряков вынудили правительство сместить Милюкова и консервативного военного министра А.И.Гучкова. Вскоре кабинет был переформирован: в него официально вступили не только представители буржуазных партий, но и умеренные социалисты. Но и в новом составе правительство не собиралось менять свой курс. Оно назначило на 18 июня начало нового наступления на фронте против германских и австро-венгерских войск. А перед этим, чтобы напомнить всем, кто в стране хозяин, распорядилось захватить здание дачи бывшего царского министра П.Н.Дурново, где размещались федерация анархистов и ряд рабочих организаций. Недовольство масс продолжением войны вызвало настолько широкое негодование, что проходивший в Петрограде Первый всероссийский съезд Советов объявил о проведении 18 июня массовой демонстрации протеста. Выступления прошли в столице, а также в Москве, Киеве, Риге, Иваново-Вознесенске и других городах. Наступление провалилось. В армии росло неповиновение командирам и дезертирство. Не помогло даже введение властями смертной казни на фронте.
2 июля Временное правительство, возглавлявшееся с марта князем Г.Е.Львовым, распалось. Новый коалиционный кабинет возглавил правый эсер А.Ф.Керенский, объявивший о продолжении прежней политики. Власти готовили вывод из столицы революционно настроенных частей, прежде всего, первого пулеметного полка. В его поддержку 3–4 июля в Петрограде произошла крупная вооруженная антиправительственная демонстрация солдат, рабочих и кронштадтских моряков, поддержанная анархистами, многими активистами большевистской партии и левого крыла партии эсеров. Выступление, сопровождавшееся призывами к восстанию и взятию власти Советами, закончилось кровавыми столкновениями с правительственными силами и было подавлено. Соотношение сил временно сместилось в пользу властей. Но это явление оказалось временным и не принесло политической элите желаемой стабильности.
Хотя большевистский ЦК так и не решился открыто поддержать июльское восстание, происшедшие события и последовавшие репрессии способствовали росту популярности большевистской партии, которая теперь воспринималась многими в массах как альтернатива и реальная революционная сила. Созданная в 1903 г. и возглавлявшаяся великолепным политическим тактиком В.И.Лениным, эта сплоченная, дисциплинированная и централизованная организация объявила себя «авангардной партией» рабочего класса. Действительно, масса ее рядовых членов состояла, прежде всего, из промышленных рабочих, но на верхних этажах партийной иерархии преобладали и задавали тон представители тех слоев радикальной
интеллигенции, которые сами воспринимали себя как истинную элиту — знающую, как следует преобразовать Россию и весь мир, но подвергающуюся дискриминации в условиях «старого режима». Для их настроений, как метко подметил бывший «легальный марксист» С.Н.Булгаков, были характерны, с одной стороны, «народопоклонничество», а с другой — «высокомерное отношение к народу как к объекту спасительного воздействия, как к несовершеннолетнему, нуждающемуся в няньке для воспитания к «сознательности», непросвещенному в интеллигентском смысле слова»23. Сам Ленин неоднократно высказывался о необходимости «разжечь… светильник революционного света перед темной и забитой массой» и установить диктатуру авангарда, который «вобрал в себя революционную энергию» рабочего класса, неспособного «непосредственно» осуществлять свою собственную власть и самоуправление24. Такое представление о «воспитательной» диктатуре восходило к представлениям французского якобинства, и не случайно большевики любили называть себя «пролетарскими якобинцами».
Из этого проистекала и роль, которая выпадала им в Русской революции. Социально-психологической слой, к которому принадлежало большевистское руководство, как справедливо замечал позднее участник махновского движения П.А.Аршинов, «благодаря своим классовым особенностям, своим претензиям на власть в государстве… в отношении отмирающего политического режима занимал революционную позицию, легко становился… вождем революционных движений масс. Но, организуя революцию, ведя ее под флагом кровных интересов рабочих и крестьян, этот элемент всегда преследовал свои узкогрупповые или сословные интересы и всю революцию стремился использовать в целях утверждения своего господского положения в стране»25. Это господство призвано было, в свою очередь, стать основой невиданной индустриальной модернизации России. «Все граждане превращаются здесь в служащих по найму у государства… Все общество будет одной конторой и одной фабрикой…», — писал Ленин осенью 1917 г. в брошюре «Государстве и революция»27.
